Но больше всего поразил мое воображение Тополевый проспект – широкий, прямой и в самом деле обсаженный тополями. В Дафтоне я жил на улице Дубовый Зигзаг, но она не имела ни единой извилины, и на ней не росло не только ни одного дуба, но даже ни одного куста. Тополевый проспект мгновенно стал для меня символом города Уорли: когда я его увидел, у меня возникло такое ощущение, словно я всю жизнь питался опилками, воображая, что ем хлеб.
Миссис Томпсон положила руку мне на колено, и на меня едва уловимо повеяло одеколоном – гигиеническим, самого лучшего сорта, почти без аромата.
– Мы приехали, Джо,- сказала она.
Это был не особняк, а двухквартирный дом, что меня слегка разочаровало. Но он был довольно большой, построенный из дорогого светлокоричневого известняка, и при нем имелся гараж. Двери и наличники окон поблескивали свежей краской, а газон перед домом казался гладким, как кротовая шкурка. Видно было, что все здесь содержится в образцовом порядке, за исключением, как ни странно, гаража, где стекло в окне было разбито, а штукатурка на стенах растрескалась и облупилась.
– Седрик держит там всякий хлам,- сказала миссис Томпсон. Она обладала удивительной способностью отвечать на вопросы, которые вы ей не задавали.- Гаражом, конечно, следовало бы заняться, но у нас всё руки не доходят. После смерти Мориса мы продали машину. Это была его машина, и у нас как-то не хватило духу ею пользоватьея.
Она отворила дверь.
– Он служил в армии?-спросил я.
– Военный летчик. Погиб в Канаде из-за нелепой случайной аварии. Ему только что исполнился тогда двадцать один год.
В прихожей пахло пчелиным воском и фруктами и на овальном дубовом столике стояла большая бронзовая ваза с мимозой. На бледнокремовой стене лежал слабый отсвет от желтой вазы и золотистых цветов. Это было так красиво, что казалось почти нереальным – словно цветная иллюстрация из журнала «Дома и усадьбы».
Я помог миссис Томпсон снять пальто. Для женщины сорока четырех – сорока пяти лет, как прикинул я в уме, она была отлично сложена: тонкая талия и ни малейшей склонности ни к полноте, ни к костлявости. Ее легко можно было принять за молодую женщину, хотя она не прибегала ни к каким ухищрениям, чтобы скрыть свой возраст. И все же, когда я смотрел на нее, желание ни разу не шевельнулось во мне. Ни тогда, ни впоследствии мне и в голову не пришло приударить за миссис Томпсон, но, если быть откровенным до конца, я бы, конечно, не прогнал ее из своей постели.
Она снова остановила на мне свой пристальный, исн пытующий взгляд.
– Вы очень похожи на него,- сказала она тихо. Потом выпрямилась, словно очнувшись от задумчивости.- Простите, Джо, я забыла о своих обязанностях. Сейчас я покажу вам вашу комнату.