Эта комната в доме на Орлином шсссе была, в сущности, первой, которую я мог по-настоящему назвать своей. Моя каморка з штабе летной части, конечно, не в счет – я в ней только спал и все. И к тому же, я никогда не мог отделаться от ощущения, что она не принадлежит мне – слишком много чужих людей прошло через нее, прежде чем перебраться в другой военный лагерь или на тот свет. И моя комната у тети Эмили тоже не шла в счет. И это была, в сущности, только спальня. Я, конечно, мог бы купить для нее кое-какую обстановку и даже поставить электрический камин, но ни дядя, ни тетка никогда бы не поняли моего стремления к обособленности и одиночеству. По их понятиям, спальня – это комната с кроватью (с никелированной кроватью и волосяным матрацем, если иметь в виду именно мою спальню), с гардеробом и простым жестким стулом, и единственное назначение такой комнаты – служить местом для сна. Читать, писать, беседовать, слушать радио полагается в общей комнате. Названия комнат в доме тети Эмили понимались, повидимому, совершенно буквально.
Здесь же, пройдя следом за миссис Томпсон в мою комнату, я вступил в совершенНо новый мир.
– Восхитительно,- сказал я, чувствуя, что не могу в полной мере выразить словами свои ощущения, и вместе с тем не желая показать, насколько я поражен, В конце концов я приехал сюда не из трущоб! С изумлением и восторгом я оглядывал свою новую комнату: серебристые в бежевую полоску обои, огромное окно фонарем почти во всю стену и полукруглая кушетка в нише окна. Раскладной диван-кровать, нисколько не напоминающий кровать, вид которой при свете дня всегда так неприятно наводит на мысль о сне или о болезни. Два кресла, туалетный столик, гардероб и письменный стол – вся мебель из светлого полированного дерева. На книжной полке кремового цвета – ваза с анемонами, в камине потрескивают дрова, распространяя легкий, чуть кисловатый запах, похожий на аромат какого-то цветка,- он показался мне знакомым, но точно определить его я не мог.
– Это яблоня,- сказала миссис Томпсон. – Из-за недостатка угля мы становимся знатоками. Волей-неволей начинаешь разбираться в сортах дерева. Здесь есть электрический камин, но я подумала, что в такой унылый день, как сегодкя, с настоящим огнем будет как-то веселее.
На стене висели три небольшие репродукции: «Порт в Арле», брейгелевекий «Зимний пейзаж» и «Олимпия» Мане.
– Специально повешены к вашему приезду,- сказала миссис Томпсон.- Это репродукции Медичи. У нас довольно большая коллекция – и когда надоест смотреть на эти, просто вставьте в рамки чтонибудь другое.