– И все-таки, госпожа Сомова, я позволю себе…
Катю в один миг накрыло приступом бешенства.
– Мне до сих пор казалось, что некоторые вещи не нуждаются в комментариях. НЕТ, КАПИТАН! И скажи, доблестный офицер, тебе самому-то не противно сторожить девку и бабу? А? Давай, скажи! И часто тебя ставят на такую работу?
Вышло грубо, но она и хотела – грубо. В самый раз.
– Таков мой служебный долг, Екатерина Ивановна.
– Ты ведь знаешь, капитан, ни на девке, ни на бабе государственных грехов нет в помине. Знаешь?
Каминский замешкался с ответом. Не обо всем, как видно, оабовец имел право разговаривать с арестованными.
– Знаешь!
– В общих чертах. У меня нет полной информации по вашему делу. И мой долг обязывает меня повиноваться приказам. Знаете ли, госпожа Сомова, вас и вашу дочь я вижу впервые. Присяга, которую я когда-то дал своей стране, все-таки важнее!
Интонация выдала его обиду. «Зацепила я тебя, значит…» И Катя захотела добавить еще один залп – на прощание, но вместо этого неожиданно для себя самой произнесла:
– Я сочувствую тебе, капитан. Я сочувствую стране, капитан. Нечто исказилось, если совесть воюет с присягой.
Оабовец изо всех сил старался казаться невозмутимым. Молчал, борясь с эмоциями. Хотел доиграть роль джентльмена, болван. Пауза затягивалась.
В конце концов, он открыл рот:
– Екатерина Ивановна, я оставляю вас. Лишь один маленький вопрос, если позволите.
– Да?
– Почему вы все время обращаетесь ко мне на «ты»? Вам нравится оскорблять меня?
– Нет.
– Но ведь разница в возрасте у нас не настолько велика. Мне трудно представить вас, скажем… моей матерью.
«О! Значит вот на сколько я выгляжу…»
– Разница в возрасте не имеет значения.
– Тогда в чем дело, Екатерина Ивановна?
– Ответ прост, дорогой капитан. Обращение на «вы» – это награда тем людям, которых я уважаю.
Первая неделя января 2141 года, числа не имеют значения.
Борт броненосца «Бастион».
Хосе Лопес, мужчина бальзаковского возраста, Маргарита Бондарь, женщина, сохранившая юность души.
«Здравствуйте, уважаемый сеньор Лопес!
Вероятно, Вы удивитесь, когда увидите это письмо в своей каюте. Разумеется, у меня были все возможности поговорить с Вами, поскольку сейчас, после многолетнего перерыва мы опять служим с Вами бок о бок. Не поймите последнее выражение (зачеркнуто слово, еще одно слово, вписанное над строкой, и еще одно – под строкой)… превратно.
Когда-то наше с Вами (зачеркнуто слово, запятая, еще одно слово)… наш с Вами диалог, если позволите его так назвать, приносил мне ощущение легкости и теплоты. Мне не хотелось бы, чтобы Вы подумали про меня какие-нибудь сальные глупости. Кажется, тогда Ваше внимание свидетельствовало о…