— Отличная лошадка, — пробормотал он. — Моих жильцов навещают люди из хорошего общества.
Впрочем, их навещали и представители весьма дурного общества, потому что в этот самый миг из дверей вышел г-н Клержо, почтенный г-н Клержо, чье появление в доме так же верно свидетельствует о разорении, как присутствие гробовщика о покойнике.
Старик сыщик, знакомый чуть не со всем городом, прекрасно знал почтенного банкира. Он даже поддерживал с ним деловые отношения в те времена, когда коллекционировал книги.
— Это вы, старый крокодил! — обратился он к г-ну Клержо. — Значит, у вас появились клиенты в моем доме?
— Похоже на то, — сухо отозвался Клержо, не любивший фамильярности.
— Вот так так! — протянул папаша Табаре. И, движимый любопытством, вполне простительным для домовладельца, которому полагается пуще огня бояться несостоятельных квартирантов, поинтересовался:
— Кому же, черт возьми, из моих жильцов вы помогаете разориться?
— Я никого не разоряю, — возразил г-н Клержо тоном, в котором звучало уязвленное достоинство. — Разве я давал вам повод жаловаться, когда мы с вами вели дела? Не думаю. Прошу вас, спросите обо мне у молодого адвоката, который пользуется моими услугами, и он вам скажет, жалеет ли он о знакомстве со мной.
Табаре был неприятнейшим образом поражен. Неужели Ноэль, разумный Ноэль, прибегает к услугам Клержо? Что это значит? Возможно, и ничего страшного. Однако ему припомнились пятнадцать тысяч франков, которые он дал Ноэлю в четверг.
— Да, я знаю, — сказал он, желая выведать как можно больше, — у господина Жерди денежки не залеживаются.
Клержо, с присущей ему щепетильностью, всегда давал отпор нападкам на своих клиентов.
— Ну, сам-то он не транжир, — заметил он. — Но у его малютки возлюбленной луидоры так и летят. Ростом с ноготок, а черта с рогами, когтями и хвостом проглотит.
Вот как! Ноэль содержит женщину, да еще такую, которую сам Клержо, друг легкомысленных особ, почитает мотовкой! Это откровение поразило беднягу сыщика в самое сердце. Однако он скрыл свои чувства. Малейший жест или взгляд могли пробудить в ростовщике подозрения и заставить его прикусить язык.
— Ну, ничего, — заметил он как мог непринужденнее. — Известное дело, в молодости нужно перебеситься. Как по-вашему, сколько он тратит в год на эту плутовку?
— Право, не знаю. Он совершил промах, не определив ей твердое содержание. По моим подсчетам, за четыре года, что он ее содержит, она вытянула у него тысяч пятьсот.
Четыре года! Пятьсот тысяч франков!
Эти слова, эти цифры разорвались в мозгу папаши Табаре наподобие бомб.