— Нет. У вас огромный профессиональный опыт. Он и будет вам основной опорой. Кстати, у вас есть цивильный костюм?
— Есть один.
— Придется вам разориться еще на пару. У нас принято ходить на работу в штатском. Мне, правда, приходится надевать мундир чаще — когда вызывают наверх… Желаю успеха!..
Месяца два Голубков осматривался и вникал. Он довольно быстро и без труда, не задавая никому лишних вопросов, разобрался в структуре Управления. В нем было четыре крупных отдела: оперативный, аналитический, внешнеполитический и внутриполитический. Особняком стоял отдел компьютерного обеспечения — информационный. Он занимал весь цокольный этаж, на входе постоянно дежурила внутренняя охрана, а вход разрешался только по специальным разовым пропускам.
По программам, которые поступали к нему на отзыв, Голубков определил в общих чертах и сферу деятельности Управления. Она озадачила его своей разноплановостью. Были конкретные разработки, связанные с Чечней и Таджикистаном, с противодействием акциям иностранных спецслужб. Но были и совершенно неожиданные: программа стабилизации обстановки в Кузбассе и Воркуте, комплекс мероприятий по предотвращению перекачки из России на Запад капиталов в валюте…
Понятно, что далеко не все разработки проходили через него, но главное Голубков уяснил. Управление относилось не к ГРУ или Службе внешней разведки, как он поначалу было решил, не к ФСБ и не к Министерству обороны. «Уполномоченные на то лица», которым непосредственно подчинялся Волков, сидели в Белом доме, а возможно — и в самом Кремле. Для высшего руководства России Управление было инструментом для решения наиболее деликатных проблем. Это и сообщало ему особую значимость, а его сотрудникам — чувство избранности, превосходства над простыми смертными, будь они даже в генеральских званиях.
Как и в любое подобное заведение, попасть сюда было не так-то просто. За плечами многих нынешних коллег Голубкова были зарубежные университеты, МГИМО, военные академии, некоторые даже прошли двухгодичный курс обучения в Международном центре стратегических исследований имени Джорджа Маршалла — он находился где-то в Баварии, в Альпах. Нередки были известные всей России фамилии — сыновья крупных военачальников, дипломатов, министров. Учреждение было сверхсекретным, что лишний раз подчеркивалось атмосферой царившей здесь всеобщей подозрительности. Никто не говорил о своих делах даже с сослуживцами из своего отдела — не столько в силу требований режима, сколько в еще большей степени для того, чтобы придать себе таинственности и значительности.