В личной жизни он был аскет. Спал в своем кабинете на железной казарменной койке, питался от солдатской кухни. И другой жизни, кроме разведки, у него не было. Полковник был неверующим, как большинство русских интеллигентов, и не раз задумывался: не пустить ли себе пулю в лоб? И пустил бы, не будь всепоглощавшей мысли: надо жить, чтобы продолжать борьбу за Россию. Он вынашивал большие планы восстановления России, какой ее представлял.
Сегодня Курасов был особенно зол и угрюм: задача есть, а решения нет.
Командир сторожевика снова закурил, не смея иначе напомнить о себе.
Вдруг он услышал новый слабый звук, обернулся на него. Звонил телефон. В кабинете было два телефона. На столе — черный, маленький, с никелированной трубкой. На стене — видавший виды желтый деревянный ящик. Полковник взял трубку черного аппарата, выслушал, сказал «хорошо». Ни одного вопроса. На этом разговор окончился.
— Я слышал, вы уходите в море? — дав отбой ручкой телефона, спросил Курасов.
Старшему лейтенанту становилось все более не по себе в этом кабинете, под льдистым взглядом его хозяина. Да и все остальное, во что лучше не вдумываться. Он слышал глухие удары, вскрики, не заглушаемые стенами, слышал, как по коридору волокли что-то тяжелое, топая сапогами… Кто-то скверно ругался. Все это нервировало господина Моргенштерна. «Как может полковник ночевать в этом ужасном месте? — думал он, глядя на солдатскую кровать под серым шершавым одеялом. — Недаром мне говорили про него странные вещи».
— Так точно, завтра мой «Сибиряк» должен выйти в море, на патрулирование берегов, — чуть замедлил он с ответом.
Море… Старлейту прежде всего хотелось выйти благополучно из этого особняка… Он уже представил свою тетку Монте фон Моргенштерн, сухую и прямую, как палка: вся в черном, она собирается к адмиралу Старку просить за бедного племянника, попавшего в передрягу. Но какие все же обвинения намеревается представить полковник?
Когда моряк открывал дверь в этот дом, погода была превосходная. Сейчас ему казалось, что город окутан серым туманом, а голубое небо и солнце он видел очень давно.
Черный телефон то и дело подавал чуть слышный голос. Полковник брал трубку, слушал, говорил свое «хорошо». Телефон на стене молчал.
— Вот что, дорогой друг, — услышал Моргенштерн. — Мы хотим поручить вам одно щекотливое дело… Но сначала вы подпишете эту бумажку… Только для формальности. Проставьте имя, отчество и фамилию, год рождения, чтобы не перепутать вас с кем-нибудь другим… Тут ваша подпись. Однако помните: разглашение государственной тайны карается строго, очень строго.