Ускользающий мир (Ефиминюк) - страница 37

— О, у вас свое дело? — просияла мама от собственной догадки и пригубила вина, стрельнув в Луку одним из своих очаровательных актерских взглядов.

Ее поведение становилось просто неприличным.

— Скорее я наемный работник.

От нехорошо блеснувших темных глаз у меня екнуло сердце. Мама недовольно поджала губы, высчитывая про себя уровень зарплаты потенциального жениха и его перспективы карьерного роста. Судя по складке между бровей — перспективы ее не обрадовали.

— Коньячку? — Вступил в разговор отец, уже не слишком трезвым голосом.

— Пожалуй, нет, — сморщился Люкка, будто ему предложили хлебнуть яблочного уксуса.

На кухне мама без зазрения совести и совершенно откровенно заявила заговорщицким шепотом, стараясь спрятать под густо накрашенными ресницами мечтательный взгляд:

— Он действительно хорош, но, по-моему, слишком взрослый для тебя.

— Мама! — Скрипнула я зубами.

— Скажи сколько ему лет?

Сколько ему лет? Я запаниковала, а потом выпалила наугад:

— Двадцать четыре!

Как удачно соврала, два года — отличная разница в возрасте!

— На самом деле, мне двадцать восемь, — услышали мы одновременно бархатный голос, и я заметила, как у мамаши, разрезающей торт, дрогнула рука. — Но Ева, — отчего-то странно уменьшенное имя в его устах звучало до слез интимно, — боится, что вы не одобрите ее знакомство со взрослым мужчиной.

На красивой физиономии рисовалось лукавство, и я едва слышно зашипела в его сторону. Не оставалось никаких сомнений, что Люкка слышал каждое слово из наших тихих переговоров. Отвернувшись, я стала нарезать тонкими ломтиками лимон.

— Да, что вы, — беззаботно махнула мама ножом, перемазанным в масляном креме, — отец Женечки старше меня на пятнадцать лет. Просто наша Женечка, — она окинула меня недоумевающим взглядом, — сложная девочка.

Я зажмурилась и попросила про себя: "Только не говори это вслух!"

— У нее богатый внутренний мир.

Молитва все-таки не помогла.

Почему я не могу провалиться на месте или зайти в дверь чулана, а выйти уже в своей маленькой знакомой квартирке с обоями в цветочек?!

— Да, что вы? — Услышала я насмешливый баритон, и тюкнула острым лезвием ножа по пальцу. Кожу от едкой лимонной кислоты защипало, и выступила кровь. Кажется, от стыда у меня загорели даже уши.

— Да, да, поверьте! Она очень талантлива, очень! — Продолжала меня нахваливать мама, будто продавала на рынке за сходную цену. — Вы, наверное, знаете, что после литературного института Женечка решила написать собственный роман? Бедняжка, она ведь работает над этим своим романом сутками! Так переживает, что никому не дает его читать. Она говорила вам об этом?