Все, Котаро, больше писать нечего. Чувствую, что если не остановлюсь сейчас, то не сделаю то, что собираюсь сделать. С каждым написанным словом моя решимость слабеет.
Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра.
Но это не моя судьба. Больше я не хочу занимать чужое место.
Прощай».
Внизу стояло число и ее печать.
Я пожалел, что прочитал это письмо. «Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра».
Этой ночью Котаро Ито, которого я знал тридцать лет, умер. Вместо него родился другой человек. И я не знал, смогу ли я с ним жить. У меня на этот счет были серьезные сомнения.
Я взял второй конверт. Отнести его в полицию, Вик? Конечно, конечно… Я ведь знаю, что там. Отлично знаю, мне даже не нужно его вскрывать. И так все предельно ясно.
И очень трогательно, Вик. Правда, очень трогательно.
Странная девушка по имени Вик, я не могу принять твой подарок. Просто не могу… Даже если написанное в том письме – правда. Хотя в это я не верю… Я не верю, что ты могла это сделать. И никогда не поверю. Даже думать об этом не хочу.
Я повертел конверт в руке. Прислушался к себе. Нет, у меня не было ни малейшего желания вскрыть его. Все равно я не поверю ни единому слову.
Другие, возможно, поверят.
Но покупать свободу за такую цену? Нет. Быть может, еще несколько дней назад я бы отнес это письмо в полицию. Отнес бы, придумав по пути дюжину оправданий этой гнусности. Теперь же мне было наплевать на свою шкуру. Теперь я знал, что есть вещи куда важнее. И за это можно было сказать спасибо только Вик.
Медленно, очень медленно, я разорвал конверт на мелкие кусочки. Я понимал, что в ладонях у меня обрывки моей жизни. Я понимал, что сам подписываю себе приговор. Я понимал, что с каждым тихим «ри-и-ип» тают мои шансы остаться на свободе.
Но иначе поступить я не мог.
Это был мой боевой вылет камикадзе, это был окоп, который я защищал, прикованный к пулемету…
Вик, ты не просто девушка, которую я мог бы полюбить. Ты павший в неравном бою товарищ по оружию. И ты должна понять, что иначе поступить я не могу. Мне приходится нарушить твою последнюю волю. Иначе твоя смерть окажется напрасной. Вообще все окажется напрасным.
Я вышел на улицу и выбросил обрывки письма в ближайшую урну. Потом добрел до телефона и позвонил в полицию.
Они приехали быстро. Я едва успел вернуться в квартиру Вик. Видимо, патрульная машина была совсем рядом. Следом за полицейскими подъехали врачи.
Вик положили на носилки, накрыли простыней и погрузили в машину «скорой помощи».