- Мне кажется, - заметил мировой судья, - что преступники принесли сюда топор и начали взламывать шкафчик только для того, чтобы отвлечь наши подозрения и усложнить задачу следствия. Здесь можно было обойтись и без топора, я сломал бы этот шкафчик ударом кулака: он еле держится. Они стукнули по нему разок и преспокойно положили топор.
Сыщик тем временем встал с пола и отряхнул сюртук.
- Полагаю, сударь, - возразил он, - что вы заблуждаетесь. Топор не положили на пол, его швырнули с яростью, свидетельствующей либо о сильном испуге, либо о буйном приступе гнева. Вот поглядите: здесь, на паркете, одна за другой идут три отметины. Когда злоумышленник бросил топор, он упал сперва лезвием вниз, отсюда эта зарубка; потом отлетел в сторону и ударился обухом - вот он, след удара, я указываю на него пальцем, - и наконец, поскольку его швырнули с огромной силой, закрутился волчком и оставил на паркете еще одну отметину там, где лежит сейчас.
- Верно, - пробормотал папаша Планта, - совершенно верно!…
И смущенно добавил, поскольку выводы сыщика явно опрокинули его гипотезу:
- Ничего не понимаю, ровным счетом ничего.
Лекок продолжал свои наблюдения.
- Скажите, когда вы сюда вошли, - спросил он, - окна были отворены так же, как сейчас?
- Да.
- Значит, все правильно. Убийцы услышали какой-то шум в саду и пошли взглянуть, в чем дело. Что они увидели? Не знаю. Знаю одно: увиденное напугало их, и они убежали, в спешке бросив топор. Присмотритесь к отметинам, прикиньте траекторию, по которой они располагаются, и вы убедитесь, что человек, бросивший топор, стоял не у шкафчика, а у растворенного окна.
Папаша Планта тоже опустился на колени и с величайшим вниманием осмотрел следы. Полицейский был прав.
Мировой судья, слегка озадаченный, поднялся, после минутного раздумья протянул:
- Это обстоятельство меня несколько смущает, но, на худой конец…
Он умолк и погрузился в размышления, потирая рукой лоб.
- И все-таки все можно объяснить, - прошептал он, пытаясь мысленно собрать воедино обломки своей рассыпавшейся гипотезы, - и тогда окажется, что часы показывают правильное время.
Лекок и не подумал расспрашивать старого судью. Во-первых, он понимал, что тот не ответит; во-вторых, его гордость была задета. Неужели он не разгадает тайну, в которую проник другой?
- Меня тоже, - громко и отчетливо произнес он, как бы рассуждая вслух, - меня тоже сбивает с толку этот топор. Я-то думал, что грабители орудовали без помех, а на самом деле ничего подобного: оказывается, их настигли, их вспугнули, они чего-то боялись.