— Если бы. — Витя ладонью вытер пот со лба. Вспоминать было ему, видимо, страшновато. — Как она померла, на другой день, после похорон, ему и досталось, по полной программе…
После похорон Шаманки…
Витя сидел в приёмной и сосредоточенно трудился над очередным кроссвордом. В дверь заглянул Капсулев.
— Балясин не появлялся? А где Лида? — спросил он, заметив, что место секретарши пустует.
— Он не приедет сегодня, Дмитрий Саныч. Он Лиде позвонил и сказал, что его сегодня и завтра не будет, чтобы она всё отменила, и сама домой шла. Я тут на всякий случай — если что, по телефону сказать, чтобы на послезавтра все дела.
— Ну и правильно, пусть отойдёт. А мне отдыхать теперь некогда — я же ему обещал, что попробую альбом сделать. Кабинет открыт? Мне надо «мастер» прослушать.
— Открыт, Дмитрий Саныч.
Капсулев, не закрывая за собой дверь, прошёл в кабинет. Большое зеркало, висевшее в приёмной, отражало часть кабинета, и Витя мог наблюдать, как он, вставив диск, сел в большое чёрное кресло Балясина и пультом включил запись. Витя недовольно нахмурился — вообще-то, ему нравились песни Шаманки, только сейчас слишком громкая музыка мешала ему думать над кроссвордом. Но не закрывать же дверь, если начальник оставил её открытой. Вздохнув, Витя попробовал сосредоточиться под музыку.
Из открытой двери гремела очередная песня, и Витя никак не мог отгадать слово из пяти букв под этот аккомпанемент. Неожиданно в кабинете, словно, что-то упало, потом, через несколько секунд, послышался слабый стон. Витя оторвал глаза от журнала, привлечённый непонятным шумом.
Из кабинета, качаясь, вышел Капсулев. На его бледном лице дико смотрелись налитые кровью, воспалённые глаза, На пороге его шатнуло так, что он вынужден был схватиться за дверную раму.
— О, Господи…
— Дмитрий Саныч, вы чего? Вы нормальный?
Приступ головокружения у Капсулева прошёл. Не очень твёрдо ступая, он прошёл через приёмную.
— Ага… Выключи там, пожалуйста. Выключи.
— А ты говоришь — поругались. Да с ней, если кто поругался…
— А Где сейчас этот компакт-диск, вы не знаете? — поинтересовался Колапушин.
Витя ещё раз наклонился к своему столу и вытащил плеер.
— У меня. Капсулев про него не спрашивал.
— Вы его тоже слушали?!
— Ну, да. Нормально поёт. Мне всегда её песни нравились, если не очень громко.
— И ничего с вами не было?
— Здоров, как бык.
Колапушин погрузился в напряжённые и невесёлые размышления. Похоже было, что у него начала складываться какая-то версия, которая рухнула, как карточный домик, после Витиных ответов.
— Арсений Петрович, может, это потому, что он Шаманке ничего плохого не сделал?