Серж все время легонько кивает головой в знак одобрения. Все в порядке вещей. Сильный человек использует свои связи. Я безнадежно ищу, о чем бы его попросить. Наконец мой взгляд снова падает на фотографии с автографами. Ну, конечно! И как же я не сообразила раньше?
— Так вот. Моя подруга Катрин Рюма, шикарная девчонка, хотела бы сниматься в кино.
— Это очень легко!
Нож разрезает воздух. Нижняя губа Сержа отвисает в иронической гримасе.
— Легко, если с ней легко договориться. Она будет не последней актрисой на роли героини-любовницы, чьи ягодицы не лишены таланта.
Именно этого я и опасалась. Но Серж, не оставляя мне времени на возражения, тут же идет на попятный:
— Я шучу. В этой среде подвизаются особы всех сортов. И девки, и девицы. Если твоя протеже действительно так хороша собой, то Гольдштейн — это мой друг, — возможно, заинтересуется ею. Только пусть она, твоя Катрин, не строит воздушных замков! У нее мало шансов пойти дальше статистки или актрисы на выходах.
— Для начала и это неплохо.
— Ну что ж! Только…
Честное слово, походке, что этот проходимец способен испытывать угрызения совести. Неужто на навозе растут и цветы, неужто в душе этого пройдохи сохранился уголок…
— Но… порядочная девушка… рискует…
— Эта уже не рискует.
— А-а! — смущенно протягивает Серж; он выглядит при этом очень комично.
От удивления Серж покачивает плечами, искоса поглядывая на меня с неожиданной симпатией.
— Странно! Я полагал, что ты бываешь главным образом у молодых монашек.
— Пришла же я к тебе.
На, получай, любезный! Я жду отпора. Но медведь ограничивается кратким рыком. Благоразумие возвращается ко мне. Я испытываю новый прилив вдохновения.
— Еще одно пожелание. Мне неловко, но я прошу за себя. Я подала заявление, чтобы у нас дома поставили телефон. Нет ли у тебя…
Какая же я дуреха! Слово «блат» не желает сойти с моих уст.
— …способа сократить сроки?
Настала очередь Нуйи изображать носом «да». Но эта небрежная мина очень скоро слетает с его лица. Против собственной воли я отрываю взгляд от потолка и буквально обрушиваюсь на него:
— И не знаешь ли ты способа стать настоящим человеком? Способа превратить Нуйи-ничтожество в Нуйи-личность?
— Что? — изрекает ошеломленный Серж.
Это вырвалось у меня само собой. Отступать ни в коем случае нельзя. Надо договаривать все до конца.
— Я скажу тебе, к чему ты пришел, Серж. Ты испоганился. Ладно, будем вежливы — ведь у жаргона тоже есть свои эвфемизмы: во время и после войны ты спекулировал барахлом на черном рынке. Чем именно — маслом, шерстью или покрышками, — дела не меняет. Не пойман — не вор. Но у кого вот уже два года, как подрезаны крылья? Кто уже не знает, чем бы ему заняться?