— Чувствую, Учитель.
— РАЗВЕ ТЫ НЕ ПОЛЬЗУЕШЬСЯ ОПЫТОМ, КОТОРЫЙ Я ТЕБЕ ПЕРЕДАЛ И ПРОДОЛЖАЮ ПЕРЕДАВАТЬ?
— Пользуюсь, Учитель.
— А ТЕПЕРЬ СКАЖИ, ЧТО ТЫ ПОНЯЛ?
— Я действительно все понял. Учитель.
— ГОВОРИ! — строго повторил Учитель.
— «Ты во мне — я в тебе!» Так вы мне говорили, Учитель.
— ДА, ТЫ ВО МНЕ — Я В ТЕБЕ! ПОМНИ ВСЕГДА ОБ ЭТОМ, А ИНОГДА И ПОВТОРЯЙ.
— Да, Учитель. Я буду помнить и повторять!
— ПОСПЕШИ К СВОЕМУ ЗЕМНОМУ УЧИТЕЛЮ! — Голос все слабел, а изображение становилось все более и более размытым, пока не исчезло совсем.
Савелию показалось, что он слышит голос Воронова. Он поднял голову и увидел, что Андрей с удивлением смотрит на него.
— Задремал немного, братишка? — спросил Воронов, с облегчением заметив спокойный взгляд Савелия.
— Андрюша, ты можешь поднажать немножко? — попросил Говорков.
— Попытаюсь. А что за спешка? Пять — десять минут погоды не сделают.
— Погоды, может, и не сделают, а вот… — Савелий вдруг подумал, что вряд ли сможет объяснить ему что-то, и просто сказал: — Я хочу успеть проститься с ним.
— О чем ты говоришь? — с тревогой начал Воронов, но тут машина вильнула.
— Следи за дорогой, а то ему с нами придется прощаться, — буркнул Савелий. — Эх, Батя, Батя…
— С чего ты взял, что ему плохо? Богомолов сказал?
— Нет! То, что мне сказал Богомолов, ты знаешь, — угрюмо ответил Савелий и снова попросил: — Быстрее, пожалуйста, быстрее, братишка!
Когда они подъехали к воротам дачи, там уже стояла карета «скорой помощи». Воронов с удивлением взглянул на Савелия, и они помчались к дому, умоляя Всевышнего только об одном: только бы он был жив? ПУСТЬ БАТЯ БУДЕТ ЖИВ!
Кроме бригады врачей у кровати генерала Говорова находились почти все его близкие: жена, дочь, сын, их супруги, а также внучка, чуть поодаль — соседи. Глаза у всех были на мокром месте. Увидев вошедших, хозяйка дома облегченно вздохнула и пошла им навстречу.
— Слава Богу, пришли! Филя сказал, что ждет только вас. — Она всхлипнула, и братья обняли ее, шепча на ухо какие-то слова ободрения. Женщина благодарно посмотрела на них.
Они медленно подошли к больному. Порфирий Сергеевич настолько исхудал, что у Савелия от жалости сжалось сердце. Желтоватая иссохшая кожа висела складками, резко обозначились скулы, по обтянутому черепу, казалось, можно изучать строение костей, как, впрочем, и по кистям рук. Создавалось, впечатление, что душа уже покинула это измученное тело, но как только братья подошли, генерал сразу открыл глаза, и в них засветилась радость. Только в них еще жили молодость, сила воли и сила духа.