На отполированном телами проштрафившихся зеков деревянном полу головами к отопительной трубе лежали семь человек, достаточно плотно друг к другу. В изголовье каждого тапочки, служившие вместо подушки. Савелий молча осмотрелся, подыскивая, где можно прилечь.
— Ба-ба-ба! Ты погляди, кто к нам пожаловал?! — куражась, воскликнул лысый с пауком, брызнув золотом верхней челюсти и черными пустотами нижней.
— Мужичка к нам кинули… на перевоспитание… Взглянув на него исподлобья, Савелий промолчал.
— И что ты такой молчаливый? Или тебе в падло говорить с нами? — Блатной поднялся и подошел ближе к Савелию.
Все со снисходительной улыбкой наблюдали, ожидая представления.
— Чего молчишь? Уставился, как бык, и молчит!
— Чувствовалось, что тот сам себя «разогревает». — Может, раздумываешь, как лучше на параше устроиться? Могу помочь…
«Спать на параше» означало на тюремном жаргоне самое сильное унижение, которому обычно подвергались изгои тюремного «братства»: педерасты, опустившиеся или «опущенные» и слабые духом люди, вольно или невольно допускавшие над собой произвол сокамерников.
Услыхав последние слова парня с пауком, Савелий недолго думая резким ударом сбил его с ног на лежащих зеков.
— Да я тебя… — в ярости закричал тот, но закончить свою сокровенную мысль не успел: неожиданно получил кулаком по лысине. Удар нанес мужчина лет пятидесяти, лежащий в левом углу, лицо которого Савелию показалось чем-то знакомым.
— Ты чо, падла, на прапоров пашешь? Если есть что к пацану, в зоне разбор делай! Ментам выгодно нас лбами сталкивать! Им, а не нам! Понял?
Эту «речь» мужчина процедил негромко, и тут же все, кто до этого поглядывал с любопытством, словно опомнившись, стерли с лиц улыбки и стали отпихивать от себя парня с пауком.
— Да что ты, Леший, я ж пошутил! — угодливо заскулил тот.
— Я тебе пошучу, падаль? Самого сейчас на парашу загоню! Свали отсюда! — Он брезгливо ткнул его пяткой в зад.
Парень, чуть не всхлипывая, быстро отошел к дверям, присев в свободный угол, обиженно опустив голову на колени.
— Падай сюда, земляк! — кивнул Леший на место рядом с собой. Савелий опустился на пол и взглянул на него.
— Узнал? — усмехнулся тот.
— Вроде… — Савелий нахмурился и тут же вспомнил строптивого Сухонова, позволившего возразить на перроне капитану. — Мы ж этапом вместе пришли…
— И чо это тебя так все «любят»? — Он вновь усмехнулся. — То браслеты и одиночка, то Аршину «понравился», то Королю… А сейчас кому дорогу перешел?
— Зелинскому… — уныло бросил Савелий.
— Ну, этот сохатый без пятнашки не успокоится!.. — поморщился Леший. — Эх, замахрить бы счас… Не пронес?