Значит, тем из детей, кто выживет, могла улыбнуться удача. У детей короткая память. Через несколько лет они, несомненно, станут такими же жестокими и кровожадными, как их обидчики. Забыв, где и кем родились, они будут считать себя команчами.
Не произошло ли то же самое с Домиником? Ведь он жил среди команчей, привыкнув к индейским традициям. В детстве его приняли в одно из могущественных ирокезских племен. Корнуоллская старуха обозвала его «дикарем». Далеко ли он ушел от этого определения? Она машинально нашла глазами его бородатый профиль: он был занят беседой с предводителем индейского отряда. Она обратила внимание на сумрачное выражение лица сидевшего с ним рядом Трюдо. Время от времени он вмешивался в разговор, прибегая к языку жестов. Потом они перешли к знакомому делу – черчению карт на песке.
– О чем они говорят?
Индианка пожала плечами. Ее глаза стали непроницаемыми.
– Отсюда не слыхать. Но, похоже, мы скоро снимемся с места. Я вижу знаки: «испанские солдаты». Теперь начался большой спор с нашими нерменух.
Доверив Трюдо вести на языке жестов переговоры с двумя молодыми воинами и сердито переводить их содержание бледнолицым, столпившимся вокруг, Доминик и заносчивый вождь в головном уборе из рогов бизона поднялись и отошли в сторону, продолжая беседу.
Индианка бросила на Марису странный взгляд:
– Разговор двух вождей – всегда торг. Наверное, они спорят о лошадях.
Не прошло и нескольких часов, как Мариса узнала, что предметом торга была она сама.