Деборе хотелось, чтобы сейчас, сию минуту, он оказался рядом. Тогда она могла бы рассказать ему, что очень беспокоится о своей сестре, мечтает о том, как все они вернутся в Айлэм и заживут простой деревенской жизнью… Но она не станет писать ему! Дебора запретила себе даже прикасаться к его визитной карточке. Она аккуратно завернула ее в лист бумаги, на котором написала причины, по которым решила его избегать, и спрятала на самом дне ридикюля.
Сидя в тишине церкви после службы, которая уже давно закончилась, Дебора поняла, что расплачивается за свой безумный роман. Если бы только она знала, что расставание с ним будет означать, что она лишится части самой себя, то ни за что бы не позволила ему тот первый поцелуй. Он был сладок, как божественный нектар, но похитил ее душу.
И разве могут благородные принципы служить утешением, когда по утрам не хочется просыпаться в одиночестве?
Дебора встала со скамьи и пошла по проходу между рядами. В глубине церкви священник возился со свечами. Она кивком простилась с ним и вышла на яркий свет послеполуденного солнца.
Эдмонд и Лизбет все еще не выходили из своей спальни. Малышка тоже была с ними, Деборе не хотелось нарушать уединение молодой пары, и она направилась к себе в комнату.
И там узнала, что беременности у нее нет.
В первое мгновение от облегчения у Деборы закружилась голова, а потом на нее обрушилась безысходная печаль. Исчезло последнее звено, соединявшее ее с Тони. Господь услышал ее молитвы.
С тяжелым сердцем она спустилась на кухню, чтобы приготовить ужин.
Несколькими днями позже Эдмонд предался размышлениям о том, что ему не нравится присутствие свояченицы, пусть даже она трудится не покладая рук, а его жена благодаря ей стала чувствовать себя намного лучше. Он предпочел бы, чтобы они с Лизбет решали собственные проблемы самостоятельно. К несчастью, Лизбет не могла похвастаться изобретательностью и находчивостью старшей сестры.
Разумеется, более всего Эдмонду ненавистна была мысль о том, что у Деборы есть деньги, а у него – нет. Каждый раз, выпрашивая у нее несколько жалких шиллингов, Эдмонд чувствовал, что она презирает его за это.
Поэтому стоит ли удивляться, что когда он заметил ее ридикюль на комоде, зная, что она внизу готовит завтрак, то решил положить несколько фунтов себе в карман, вместо того чтобы в очередной раз унижаться?
Лизбет была занята с ребенком. Она бы не одобрила того, что он намеревался сделать. Да и он бы не поступил так, сложись обстоятельства по-иному. Однако он пригласил на ленч Джеффри Роланда, у которого была возможность назначить Эдмонда сборщиком налогов. Разумеется, он предпочел бы заняться чем-нибудь другим, а не гербовыми сборами в казну, но разве у него был выбор? Он не мог найти другой работы, однако твердо решил во что бы то ни стало остаться в Лондоне.