Дело поправил князь Михайла Львович Глинский. Изменив Литве и перейдя на русскую службу в жажде получить Смоленск, Глинский произвел очередную реформу во вверенном ведомстве. Во-первых, настоял на обратном переводе разведслужбы под руку Посольского приказа, как это принято в цивилизованных странах, например в Литве. Во-вторых, завел списки агентуры и, по поручению того же Василия III, сочинил для них секретное уложение и наказ.
Наводнив Смоленск русскими шпионами и получив-таки город в княжение, Глинский, однако, переусердствовал с двойными агентами.
Любимый из двойных – Жигимонт, по кличке Лютый, – вчинил Василию III донос о тайных сношениях самого Михайлы Глинского с польским королем Сигизмундом I. А поскольку вызванный на ковер Глинский не сумел толком объяснить, то ли Жигимонт русский агент, то ли он польский, пришлось худо.
Когда бы Жигимонт был польский агент – доносу можно было б и не поверить. Но поскольку он, с другой стороны, вроде и русский, о чем свидетельствуют самого же Глинского списки, то с какой бы стати ему и не доверять? А когда Глинский заикнулся было о своем революционном нововведении, – а именно о "двойных агентах", потрясенный государь моментально подписал вердикт.
Решение вышло средним между Гордиевым и Соломоновым: Василий III заточил Глинского в монастырь, одновременно женившись на его племяннице – Глинской же Елене Васильевне.
В монастыре Глинский принял православие, создав в разведывательном ведомстве прецедент. Словом, судьба разведчика.
Мы забыли упомянуть, что Глинский был правнуком беклярибека Золотой Орды хана Мамая по линии жены – дочери Мухаммеда Бердибека Джучида. Отец Глинского, хан Алекса, ускользнул с целым тейпом из кочевой Орды. Тейп, прежде чем двинуться в Литву, осел было сперва на Северном Кавказе, в районе Крестовского перевала, создав с той поры в регионе довольно нервозную обстановку.
Итак, стараниями князя Михайлы Львовича Глинского важнейшей государевой службе был придан пристойный вид, заимствованный князем от кунака, последнего гроссмейстера Тевтонского ордена принца Альбрехта Бранденбургского.
Следующая реформа настигла ведомство уже при генерал-аншефе Ушакове Андрее Ивановиче, во времена Анны Иоанновны.
Ушакову пришло в голову, что безопасность государства – это одно, а военная безопасность – совершенно другое. Поэтому и службы должно быть две: военная разведка и просто разведка.
Бирон, не вдаваясь в детали, одобрил проект. Как и всякий немец, он приветствовал процесс деления департаментов на столы, столов на отделы, а отделов – на подотделы.