Сезон подходил к концу; и все лето было омрачено раздражающими своей продолжительностью визитами весьма странных личностей. Само собой, Марко тоже был здесь и на протяжении многих недель вежливо игнорировал мрачные взгляды мужской половины родственников хозяйки. Он был самой неудачной идеей Стеллы Годфри, как однажды мрачно выразился ее муж. Однако красавчик Джон Марко, у которого не нашлось бы в целом мире ни единого друга-мужчины, не принадлежал к тем, кто особо настаивал на соблюдении церемоний. Будучи однажды приглашенным, он завис здесь навсегда, как заметил Каммер: «с наглой настойчивостью краба». Марко сумел отравить лучшее время лета даже Уолтеру Годфри, который в грязном старом халате обычно спешил в свой сад камней, откровенно преданный забвению гостями, приглашенными в дом его женой. Другими отравившими лето персонами были Лаура Констебль, «толстая, буйная дама лет сорока», как, хихикнув, охарактеризовала ее Роза; Мунны, муж и жена, о которых также нельзя было сказать ничего лестного; и блондин Эрли Корт, унылый молодой человек, который неотступно наведывался на Испанский мыс по выходным, томимый любовью к Розе. И хотя их было не так уж и много, но — не считая, пожалуй, Корта, к которому он относился с презрительной симпатией, — для Каммера они составляли целый батальон.
Субботним вечером после позднего обеда Каммер увлек Розу из прохладного патио во все еще нагретый солнцем сад, спускавшийся покато вниз от громадного испанского дома. Во внутреннем дворике, вымощенном плитами, Стелла вела беседу со своими гостями; Корту, опутанному паутиной игривости миссис Мунн, оставалось лишь метать огненные взгляды в сторону дяди и племянницы. Уже начинало темнеть, и на фоне неба вырисовывался воистину божественный профиль Марко, который грациозно опирался на подлокотник кресла миссис Констебль, нарочито позируя на радость всего дамского общества. Впрочем, он всегда позировал, так что в этом не было ничего особенного. Беседа, в которой доминировал Марко, не содержала в себе ничего примечательного и велась на повышенных тонах, напоминая кудахтанье кур.
Каммер вздохнул с облегчением, когда они направились вниз по каменным ступеням.
— Боже, ну и компания! Послушай, Роза, твоя благоверная мамочка — сущее наказание. Зазывая сюда этих полоумных, она явно становится угрозой для порядочного общества. Понятия не имею, как Уолтер терпит все это. Просто какие-то вопящие бабуины! — Усмехнувшись, он взял ее руку. — Моя дорогая, ты сегодня — само очарование!
Роза была одета в нечто белое и воздушное, сбегающее за ней по камням.