Вербовщика звали Кеони. Так он мне представился. Смуглый, подвижный. Когда улыбается, то видно, что у него одного зуба впереди нет. А вместо него – просто дырка. Я понять ничего не успел, как уже рядом с его столом в продавленном кресле сидел. А Кеони говорил и говорил. Я и спросить-то ничего у него не мог, потому как он слова мне не давал вставить. Сказал, что работа очень интересная. И что, по-хорошему, так за нее не платить надо, а, наоборот, плату взимать. Потому как проводиться она будет на прародине человечества – на давным-давно забытой Земле. Компания, которую Кеони представляет, называется чего-то там «терраформирование». Она получила от правительства подряд на эту планету. «Пришла пора вернуть ее людям», так он выразился. Вроде как сам Император возжелал вновь на Землю вернуться. И свою резиденцию там устроить. «Наша Империя как называется? Правильно – Земная. А какая же она Земная, ежели Земля в помойку превратилась, и на ней никто давно не живет?». Так Кеони мне сказал, наставительно подняв палец вверх. В общем, я только и понял из его болтовни, что над этой Землей летать надо и какие-то штуки распылять. И все. «Не работа – прогулка»,– объяснил он. И еще добавил, что полдня работаешь, а остальное время на орбите отрываешься. На комфортабельной орбитальной станции. «Со всеми, понимаешь, делами». И подмигнул. А насчет документов, если я вдруг волноваться буду, то ни к чему это. Компания не сторонница формальных отношений. Главное – дело. И снова палец поднял. Я так решил, это он имел в виду, что главное – летать уметь.
– Я летать умею. Не беспокойтесь,– сказал я, как только вербовщик замолчал.
– Нет проблем, уважаемый Юджин. Нет проблем. Пойдемте со мной, устроим маленький тест. Прямо скажем – плевок, а не тест,– и повел меня по грязному ковру в соседнюю комнату.
А там – не поверите – стоит имитатор. Старенький, я таких даже в академии не застал. Кресло, ремни, джойстик и шлем. И ничего больше. Кеони мне костюм контактный надеть помог. По мне, так он больше мешал, чем помогал. Суетился вокруг и все время что-то из одной руки в другую перекладывал. Но я терпел. Я видел, он мне радуется искренне. А чего еще мне надо? Чтобы на меня зла не держали. И еще чтобы летать. И я влез в этот тесный костюм с несвежей подкладкой. И шлем нахлобучил. И когда чип мой врубился, оказалось, что в руках у меня джойстик ручного управления. А сижу я в кабине «Москито». Не в том, современном, который A60S. В допотопном до ужаса. В одной из первых моделей. Наверное, на таких лет сорок назад летали. Даже гравикомпенсатор кабины работает только в вертикальной плоскости. И управление наполовину ручное. И надо мне выполнить три фигуры пилотажа. Боевой разворот. Двойной восходящий разворот с полубочкой. И еще пикирование и горку. И все бы ничего, только этот «Москито» будто камней наелся. Управление как сонное. Пока я двойной восходящий выполнил, весь мокрый стал. А Кеони ничего. Обрадовался. «Чудненько»,– сказал. И сунул мне контракт. «Стандартный летный. На три месяца. С правом продления». Я и подписал не читая. Главное, подумал я, что буду летать по-настоящему. И прямо из этой дыры, из «Бардов» этих, меня на такси в порт повезли. Кеони сказал, что по условиям контракта остальных членов команды ждать надо на борту. «А то мало ли что»,– так он хихикнул и руки потер. И «подъемные» мне выдал. Маленькую карточку с нарисованным посередине сине-зеленым шариком. Едва я водителя упросил, чтобы по дороге к Васу заехать.