– Добро пожаловать на борт, господа,– сказал человек.– Я Петро Крамер, ваш командир на время контракта.
– Какой, на хрен, командир! – возмутился маленький человек в задних рядах. Гербом его величали.– Я всех командиров послал, когда форму снял! У нас гражданский контракт, так нам сказали.
И тут люк переходного шлюза за нашими спинами схлопнулся. И герметизировался. А на переборке голубой индикатор засветился. Что означает – вакуум. А охранники по флангам опустили лицевые пластины. И положили руки на рукояти шоковых дубинок. На всякий случай.
– Заткнись,– спокойно ответил Крамер.– И чем быстрее, тем лучше. У нас тут маленькая война под видом научной экспедиции, так что воспитывать тебя некогда. Не будешь подчиняться, сброшу в Восьмой ангар, и все дела.
– Что это, Восьмой ангар? – спросил кто-то.
– Восьмой он и есть. Считается законсервированным. Персонал не в состоянии обслуживать всю базу – народу маловато. Самолетов там нет. Оборудование снято. Ничего нет. Воздуха самый минимум, чтобы климатизаторы хотя бы минус десять поддерживать могли. Термоизоляция обшивки местами нарушена. Из жратвы – только крысы. Они там размером с хорошую кошку. Вода – конденсат и изморозь на переборках. Там у нас «страна дикарей». Кто проштрафится или в отказ идет, отправляем туда на перевоспитание.
– И что – перевоспитываются?
– А то. Даже случаи людоедства зарегистрированы. Один пацифист там весь срок отторчал. Крыс жрал и ремни кожаные от ЗИПов. Правда, зверушки в долгу не оставались. Ночью ему пальцы на одной руке отъели.
– Понятно. Война так война,– сказал Борислав.
И все вокруг с ним согласились. Даже Герб.
– Прошу следовать за мной, господа,– и Крамер развернулся на каблуках, ныряя в отъехавший в сторону люк. Весь он такой коренастый был, плотный. И топал по палубам бодро, мы едва за ним поспевали.
Народу навстречу маловато попадалось. Иногда вообще казалось, что мы тут совсем одни. Авианосец этот был здоровущий, как город из железа. А вместо неба – низкие потолки. Жутковато было идти по пустым длиннющим коридорам. Только эхо наших голосов по ним и гуляло. От неровных слоев серой краски на переборках глаза уставали быстро, так, что только под ноги и хотелось смотреть. Те, кого мы изредка встречали, обычно топали куда-то лениво по каким-то своим делам. И на нас с интересом оглядывались. И смотрели так… ну, с жалостью, что ли? А четверка охранников цепью поперек коридора тянулась позади нас. Через систему лифтов и транспортеров мы притащились наконец в большой круглый зал, напоминающий кинотеатр. Только потолок больно низкий и по стенам сплошь ниши с разными надписями. Типа: «Пост жизнеобеспечения». Или: «Аварийно – спасательное оборудование». И пара красных как кровь: «Пост пожаротушения». Правда, в большинстве из ниш оборудование лет сто не включалось. Потому что все пылью покрылось. А некоторые штуки с индикаторами так и вообще наполовину разобранными стояли.