- Да?!..- вскрикнула Даринька,- З а с т у п а?.. так и говорили?..
- Сам слыхал-с, от воров слыхал. Страшились.. на Угодника очень смахивал, строгого когда пишут.
- Был похож?!.. на Угодника?!!..
- Вылитый! Наш приход, угол Волхонки и Знаменки, против Пашкова дома, как раз и именуется Микола-Строгой. Можете официально убедиться.
Виктор Алексеевич не знал, что думать, стоял-слушал, растерянный.
- И это точно, что помер в семьдесят первом году? - спросил он.
- Глядите-с, вот она, книга… за семьдесят первый год. «Скончался…» Ошибки тут быть не может.
Он показал перышком на листе.
- Так что это уж не наш Микола-Строгой спас ту девицу, - хитро прищурив глаз, проговорил письмоводитель и раздумчиво почесал нос перышком, - а… д р у г о й!..- значительно выговорил он и подкачнул головой,- будто и он, наружностью-с. Такое не раз бывало, и слышать доводилось… и в книгах написано, под цензурой. Удивляться тут нечему, известно по всем местам.
Переглянулись, помолчали.
- Чего ж тут… кто с верой прибегает, лучшей помоги и быть не может. И то взять: самое
е г о место наблюдения, по реке. У нас одних побережных церквей «Никольских» больше десятка наберется!..
- Дозвольте сказать, Илья Анисимыч…- вмешался в разговор до сего ни слова не произнесший человек, с сизо-багровым носом и двумя гусиными перьями за ушами.- Я хочь пачпортист, но, как вы изволите знать, соблюдаю церковный вобиход в строгости… и все у меня вписано в тетрадь. Двенадцать московских церквей побережных, и все его, милостивца, Палестина. Стало быть так…- и он стал загибать пальцы: - Николая Чудотворца, что в Ваганькове, Николы в Николо-Песковском, к Смоленскому рынку-с…- два, Николы-Хамовники, Николы в Голутвине, Николы на Берсеневке. Малюты Скуратова приходская… Сколько, пять? Нашего Миколы - Строгого, угол Знаменки… шесть?.. еще Николы на Знаменке, два Николы в Зарядье…- девять?.. Никола Заяицкий, Николы на Болвановке, Николы в Пупышах…- полная дюжина!..
- Ну и память! - похвалил пачпортиста пристав.- За чего-нибудь столько навоздвигли. А это только прибережные Николы, а всю Москву взять!..
- Coрок восемь, с монастырскими-с, не считая домовых!.. - радостно отчеканил польщенный пачпортист.- Мне ли не знать, ежели я имею такого покровителя, как сам я Николай?!.. И в жизни моей…
- Вот видите-с?..- подмигнул письмоводитель.- Сухим из воды выносит… и девицам неимущим мешочки с золотом подкладывает, дабы… не блу… не гуляли…- поправился он.
Возбужденный, Виктор Алексеевич поблагодарил пристава четвертной, письмоводителя красненькой, и пачпортисту сунул зелененькую - «за такую точность». Даринька, когда провожал их письмоводитель, прибавила ему от себя - «за радость». Расстались очень довольные. Письмоводитель, потирая руки и подмигнув, весело сказал: