Дорогой в Высоко-Княжье, в покойном купе I класса, он был захвачен такими думами. Теперь он уже не отбрасывал этого «вопроса», не закрывался доводами, не мог. Даринькин «тот мир» становился для него от нее неотделимым. Она была вся в нем, в ее Викторе,- это он твердо знал, - и все ее должно было стать понятным ему, с в о и м. От этого властного чувства полной слиянности с нею он не мог уже отказаться: все больше и больше она связывала его с собою, влекла его. Он думал: «Вот что такое это - «вези возок». Веди?.. не о тяжести тут, не об искуплении… а о… в е д е н и и?..» Она - или рассудок? Он хотел в с ю ее. Но и рассудок как будто был уже неотрывно с нею. Он теперь искренно признавал, что ее в е с ь м и р - этот и т о т, нерасторжимо в ней слитые,- величественней и глубже его мира, скованного действительностью.
Она подремывала в кресле. Совсем детская улыбка была у ней. Он коснулся губами уголка рта ее, она открыла глаза и улыбнулась,
- Задремала… Ты задумался, не хотела тебе мешать, и… Ты и сейчас думаешь о чем-то?
- О чем же мне думать, как не о тебе! Сейчас думал… ты вся живешь сердцем, чувствами, порывом. Ты горячая, страстная, при всей твоей целомудренной скромности…
- Почему ты так говоришь?..- сказала она, смутясь.
- Ты очень жадна до жизни, до всей полноты жизни. Эта жизнь, видимая, тесна тебе, тебе нужна беспредельность, ты рвешься и к земному, и к небу, ко всей вселенной, к изначалу
в с е г о… чего искал и я…
- Я не понимаю…
- Не надо понимать. Ты живешь инстинктом, страстностью. Все они… мученики, святые, творцы религий… всегда в боренье, в страстях, в порывах, пока не преодолеют скованности, страстности… и тогда светят светом преисполнения. Мне это понятно - разумом. Восток породил их, всех. И сколько же в тебе этого «востока»!..
- Я знаю свои грехи и молюсь, не кори меня…
- Да я счастлив, что ты такая, безмерная!..- воскликнул он.- Я слишком мерный, мне, должно быть, мешает «немец» во мне. Я ведь вполовину помесь… я ограничен мерой…
- Я не понимаю… немец?.. это что значит?..
- А вот. Один умный немец определил с в о е… один немецкий сочинитель. Представь себе два входа рядом… на одном написано «Рай», на другом - «Доклад о Рае». Если бы подошли немцы, ну… кто живет рассудком, все вошли бы во вторую дверь, чинно, не толкаясь. А если бы это была ты… ну, вообще, русские,- так бы и ринулись в первую дверь, где «Рай!». А какой он, и какие там «правила» - безразлично: «Рай» - и все тут. Понятно тебе?..
- Да. Нужна вера, душа, а не… доводы. Всегда ты говоришь «доводы»…