Когда я вернулся в отдел и взглянул на часы, оказалось, что прошло ровно тридцать минут. Надо было звонить Тане.
Это был странный разговор. Будто не было той встречи на кухне и фраз, определяющих нашу судьбу. И мига ошеломляющей близости, когда наши лица встретились и я обнимал ее за плечи. Нет, конечно, все это было, потому что сейчас произносились одни слова, а что-то мятущееся в подсознании подставляло на их место другие. И ни я, ни она не были уверены, правильно ли понял собеседник. О том, почему я не зашел к ней после смерти мужа и уклонился от поминок, не было, разумеется, ни слова, но мне постоянно чудились эти вопросы. Я напряженно ловил интонации ее голоса, стараясь угадать, что скрывается за той или иной внешне незначительной фразой, и, судя по ее напряженному тону, она так же ловила мои интонации. Разговор направляла она. «Как живешь?» — «Ничего». «Чем занят по вечерам?» — «Как обычно». — «Заходи как-нибудь». — «Спасибо». — «Когда в отпуск?» — «Не думал еще, работы много». — «А я совсем одна, все оставили. Заходи». «Хорошо, зайду сегодня». — «Часиков в семь, ладно?» — «Ладно».
Однако пришел я к ней не в семь, а гораздо позже. Меня вызвал майор Козлов. Он позвонил минут через десять после разговора с Таней.
— Юрий Дмитриевич, вы не смогли бы забежать ко мне после работы?
— Вообще-то я занят вечером. Но если ненадолго…
— Отлично. Жду без четверти семь. Пропуск вам выпишут. Познакомитесь с дамой, которая угощала вас сигаретами.
— Уже нашли?! — ахнул я.
Он от души рассмеялся.
— Вы же начитанный человек. Неужели не сообразили, что это очень легко?
Тьфу, черт! Майор, оказывается, ехидный мужик. Действительно, все сейчас читают детективы. Насколько милиции, наверное, стало труднее работать, когда авторы художественно показывают преступникам, какие ошибки нельзя совершать. А найти ту девицу, разумеется, пустяковое дело. Спросил, кто был на торжестве, и по ниточке добрался. Стоило ахать!
Опять затрещал телефон. Что за напасть, не дают работать! Я рванул трубку. Это был Леонид.
— Зайди ко мне, — приказал он.
Я даже вздрогнул: так всегда вызывал Борис, Леонид был все такой же хмурый, как и час назад. Но в его глазах, против воли, светилось торжество.
— Согласился! — сухо сказал он, и я сразу понял, о ком речь. — Сначала было заартачился: молодой, мол, нас не поймут, это только в газетах, мол, хорошо призывать молодым дорогу, и так далее. А я ему все толкую: перестройка, мол, инженер, мол, замечательный, неординарный ум. Он ведь любит, чтобы в каждом было что-то эдакое, необычное. Вижу, задумываться начал, уже так, для формы, возражает, чтобы его переубедили. И вдруг смотрю, у него по лысине разводы пошли: вспомнил. Это не тот, спрашивает, кого Гудимов с квартирой обвел? Я, конечно, говорю: тот самый. Как он на меня посмотрел! Со мной, говорит, хитрить не надо, можно в открытую. Ну, если вы, говорит, утверждаете, что это неординарный ум… В общем, все в порядке. Даже с квартирой обещал подтолкнуть, есть у министра пять резервных, да ты знаешь. Эх, теперь только бы эту стерву, которая в моей приемной, выжить!