– А надо было расспросить продавца! – упрекнул я инспектора.
– Вы настолько любите эту женщину? Согласен, глупый вопрос. И так понятно. Но с чего вы решили, Луиш, что это непременно шантаж?
– А что же еще, по-вашему? – Я решительно отказывался допускать в свои мысли другую, куда более страшную версию. – Вы видели ее, и вы видели Талдыкина. И вы спрашиваете!
– Я всех видел. И вообще много чего такого, что вам и не снилось. Но впервые слышу о форме шантажа, где жертву заставляют принять в подарок драгоценностей на пятьсот тысяч новых евро! – возразил мне Фидель.
– А я вам говорю, что вы тоже законченный болван, инспектор! – Мадера ударила мне в голову. Тем более, как я вдруг заметил, этот напиток я закусывал, машинально отрывая кусочки перца от своего нашейного украшения. – Это нарочный трюк, чтобы подсластить пилюлю!
– И чего вы от меня хотите? – весело спросил у меня Фидель.
Тон его мне не понравился нисколько, и я выкрикнул грубо:
– Арестуйте его немедленно! Этого Талдыкина надо держать под замком, он угроза для нее, разве вы не понимаете?
– Нет, не понимаю. Угрожают дамам обычно пистолетом, реже – холодным оружием. Иногда дубинкой, а чаще – простой оплеухой. Но об угрозе изумрудным колье я что-то не припомню. Оно не подходит даже для удушения. – Фидель перевел дух, отхлебнул из стакана и продолжил проповедь: – Не кажется вам, Луиш, что возможная жертва – ваш сеньор, а не коварная дама вашего сердца? Ведь все могло быть наоборот?
– Да как вы смеете?! Да зачем Наташе это понадобилось бы? Ее супруг никогда ни в чем бы ей не отказал! Хоть в изумрудах, хоть в полете на Луну. Из кожи вон вылез бы, но не ответил бы «нет»! – запальчиво возразил я на нахальное предположение инспектора.
– Зачем понадобилось? А вы спросите у нее самой, а, Луиш? Может, вам она даст ответ? – И Фидель посмотрел на меня чуть ли не с жалостью во взгляде. – Вы пейте. Пейте! А завтра спросите, на трезвую голову.
И мы стали пить. Сколько по времени и по количеству, я не знаю. Помню только, что Фидель доставил меня в «Савой», когда было уже светло. Кто-то барабанил в дверь, кажется, даже заходил в комнату и тряс меня почем зря, но я не могу сказать точно. Около полудня я очнулся с разрывной головной болью, в мозгу у меня звучал танец маленьких лебедей, исполняемый на барабане. Отвратительное дело. Зная по опыту, что моему горю никакие шипучие и прочие таблетки не помогут, я дополз снулой ящерицей до холодильника и тут же, стоя на коленях перед дверцей, состряпал себе опохмелительный коктейль. То есть по очереди опрокинул в рот три крохотные бутылочки с водкой и бурбоном, а после запил апельсиновым соком. Через каких-то двадцать минут я был готов уже принять душ и даже, возможно, выйти в люди. Злость моя против Юрасика вдруг улетучилась, как и суровые подозрения в нечеловеческом коварстве. Может, дело было гораздо проще, не зря же Фидель не проявил явного интереса. Может, колье предназначалось вовсе не Наташе, а она лишь помогала его выбирать? Инспектор был прав в одном. Я должен расспросить саму Наташу, и пусть мне достанет смелости это совершить.