Мирянин (Дымовская) - страница 89

Спустя еще час, свежий и помытый, хотя и пьяный слегка – на вчерашние дрожжи, я вышел в коридор. Путь мой лежал в сторону пляжа, где, как я узрел с балкона, и отдыхали наши. Однако целиком проделать его мне не удалось из-за каверзной слабости в ногах, пришлось сделать остановку у лобби-бара и опустить в себя еще порцию бурбона с содовой.

Тут-то я и увидел Юрасика. Он сломя голову пронесся мимо по направлению к лифту, белый, как выкрашенный свинцовыми белилами забор, на ходу пряча судорожно в карман мобильный телефон. Это был первый случай, когда я, совершенно пьяный, встретил совершенно трезвого Талдыкина. Я окликнул его по имени.

– Лексей Львович! Леха! – Юрасик налетел на меня как танкер на скалу. Глаза его смотрели безумно, он вдруг прикрыл рот толстенькой ладошкой, будто захлебнулся словами: – Господи помилуй! – И понесся мимо меня дальше.

– Юрий Петрович! Погоди! Постой! Ты куда же?.. – окликнул я Талдыкина в спину.

Но он не обернулся и не прекратил бежать. Только хватался за голову прямо на ходу, и эхом долетало до меня, как он поминал имя Божье всуе: «Господи, помилуй!»

Если бы кто-нибудь спросил меня, отчего в тот роковой день и в тот вечер мое горе непременно потребовало от меня утопиться в вине, я вряд ли смог объяснить вразумительно свои переживания. Но теперь я уже в состоянии немного описать собственные настроения и причины, пробудившие их к жизни. Думаю даже, что многие дамы и девицы склонны будут мне не поверить, как это свойственно одним женщинам, когда речь в их присутствии идет о других. В данном моем случае – о Наташе. И резонно возразить: подумаешь, зеленые глаза и отличная фигура, ну и что? Разве этого достаточно, чтобы собирать мужские сердца в штабеля? Кругом пруд пруди сногсшибательных красоток, при этом и хитрых умом, которым и не снились изумрудные ожерелья, поднесенные им в полупоклоне, без всяких усилий с их женской стороны. Сколько потребуется изощренных интриг, опять возразят мне дамы, чтобы заставить среднестатистического мужчину надеть тебе на пальчик хотя бы ключи от сравнительно недорогого автомобиля! Не говоря уже о колечке с далеко идущими намерениями. Но в ответ и в свое оправдание могу сказать только, что я не соврал ни в одном слове, ни в едином утверждении относительно Наташи. Я не знаю, что чувствовали внутри себя ее законный муж, или Юрасик, или бедный Ника, я способен привести лишь свой собственный пример. А для меня Наташа была самая красивая. И точка.

Опять же, заметьте, дамы и господа. Я не обманул вас и тогда, когда чистосердечно сознался. Как бы я ни обожал, тайно или явно, Наташу, я никогда ни пошевелил и пальцем, чтобы добиться своей любви. И я имею в виду не только материальную сторону. Тут, возможно, все дело в моем характере, в направлении, что воспринял мой эгоизм. В отличие от Ливадина, которому кроме Наташи ничего больше не было нужно, а все остальное только прилагалось к ней, мне требовалось много чего еще. И в первую очередь – относительный душевный покой. И мои книги, и мои изыскания в области латинской грамматики, первейшей в тривиуме наук. Я вздрагивал всегда при мысли, что вдруг, в один прекрасный день, мне придется покинуть мою тихую обитель и сделаться охотником за житейской дичью, этаким добытчиком благ, и банковских счетов, и показного уважения окружающих. Тем более, как явил нам с очевидностью пример того же Тошки Ливадина, нисколько обилие денег ему не помогло, все равно ведь Наташу то и дело норовили увести у него из-под носа. При этом личности весьма одиозные.