– Я всегда был за это. Время – дорогой товар, особенно для меня.
– Что я могу сказать? Все здесь выглядит просто идеально для нас. И госпиталь этот как по заказу, – прокомментировал Купер, прильнув к линзам оптики.
– Значит, давайте определяться, – отогнал назойливо жужжавшую осу колумбиец. – Это точно тут? Чтобы не было потом накладок…
– Информация, как говорится, из надежных источников. Ближайшее окружение, – подтвердил Купер, – можешь не сомневаться.
– Сомневаться я должен, – проворчал Мендоза, – моя работа требует точности. Каждая деталь должна быть выверена.
«Работа! – презрительно подумал Купер. – И это он называет работой! Головорез каких свет еще не видел. Да, вот у меня работа – связываться со всякими отбросами типа тебя. С тобой поговоришь, так потом хочется рот прополоскать. Мразь!»
Вслух он этого, понятно, не сказал. С кем только ему не доводилось встречаться, договориваться, пожимать руку! Иногда просто воротит от всякого быдла. Но работа есть работа, и тут уж ничего не попишешь.
– Все-таки охрана… – продолжал колумбиец, взвешивая все самым тщательным образом. – Одно дело – застрелить слишком много возомнившего о себе сельского учителя, пускай даже деревню ликвидировать, а здесь дело непростое.
– Этот персонаж любит корчить из себя эдакого Аль-Рашида. Здесь он бывает без охраны, безо всякого предупреждения, – пояснил ЦРУшник, – ему тоже шум не нужен.
– А если истребители сопровождения, коммандос, спецназ? – не успокаиваясь, Мендоза желал свести риск к минимуму.
– Исключено. Я же говорю: информация проверена неоднократно. Над этим работают профессионалы. И вообще, за тот аванс, который ты получил, можно половину страны перестрелять! – повысил голос Купер. – А тебе в этого полковника-президента даже стрелять не надо. За тебя уже все придумали, так что тебе остается фактически роль статиста.
– Ничего себе. Я тут буду жизнью рисковать: Статиста! – ворчал колумбиец. – Значит, завтра?
– Скорее всего, рано утром, – кивнул ЦРУшник.
Изобразив на тонких губах улыбку, он похлопал по плечу Мендозу:
– При всех наших мелких разногласиях нас объединяет одно – мы оба не любим Венесуэлу, не так ли?
Мендоза поморщился, будто ему в рот попало что-то горькое:
– При чем тут «любим – не любим»? Это у вас там в Вашингтоне можно кого-то любить или нет. У вас всегда есть выбор. Политические расклады, союзники, стратегия и прочая хрень. А мне по большому счету плевать на все это! Мне никто денежки просто так не платит. Так что будь это Венесуэла, Колумбия, да хоть Антарктида – давайте наличные и тогда будем разбираться!