Мы поговорили о наших кошках, о людях, которым не хватает денег до зарплаты, о том, что бы там могло быть за этим морем и какими мы были в детстве…
Подали сладкое, потом какой-то непонятный ликер, который мы только пригубили.
— Хочешь заняться любовью? — спросила Марике.
Не знаю, какое у меня стало лицо — изумленное ли, обрадованное, смущенное. Во всяком случае, странное, потому что она добавила:
— Имей в виду, хоть я и зарабатывала этим десять лет, у меня еще не пропала охота заниматься этим с теми, кто мне нравится.
Я заплатил, и мы поскорей поднялись. На улице, идя вдоль причала, я взял ее за руку. Мне казалось, что нужно отдать хотя бы такую скромную дань романтике, прежде чем перейти к сексу: что-то вроде любовной прелюдии.
Держась за руки, мы прошли по пляжу до моего дома, и мне казалось, что Марике рада происходящему и тому, что произойдет после.
Мы вошли в подъезд и сели в лифт. Когда двери автоматически закрылись, она поцеловала меня долгим поцелуем, как целуются влюбленные.
Только я отворил дверь, Кандид выбежал мне навстречу, но увидев Марику, полез прятаться под кресло.
Она его подозвала:
— Ну иди сюда, дай тебя погладить. Но Кандид оставался непреклонным. Марике опять поцеловала меня, уже не так долго, потом с обычным «сейчас приду» исчезла в ванной.
Я разложил диван. Она вернулась в комнату совершенно голая.
В отличие от лица, время не оставило следов на ее теле. Оно все еще было стройным, нежным, красивым.
И мы занялись любовью.
Сначала в ресторане, когда она мне это предложила, я думал, а как это будет с профессионалкой. Не с проституткой, которая торопится поскорей отделаться, чтобы заняться следующим клиентом, а с профессионалкой в эстетическом смысле, в смысле зрелища. Может, это похоже на балет, думал я, на какой-нибудь танец: заученные жесты, рассчитанные движения… А оказалось наоборот — нежность, естественность, непосредственность. Марике была со мной и была собой, не пытаясь стать кем-то еще, это чувствовалось. Думаю даже, что и оргазм у нее был настоящий.
Не хочу вдаваться в подробности, господин судья, иначе нам придется вспомнить уже не Лиалу, а Анаис Нин. На самом деле я думаю, что жизнь у Марике совсем не романтическая, скорей Готорн,[24] чем Каролина Инверницио.
После мы лежали в постели обнявшись, и она, отдавая дань традиции пускаться в откровенности после занятий любовью, рассказала мне о своих планах на будущее.
— Знаешь, — сказала она, — я хочу открыть собственный бар, как Дуду.
— Тут?
— Нет, на Голландских Антилах.
У каждого свой рай, у кого налоговый, у кого нет.