— Во-во, я же говорил — типичная ломка сознания с крайне нежелательными последствиями. Вот что значит не предохраняться, подзалететь — как нечего делать! Ушанка, видите ли, ему давит! А уж по недосмотру беременное сознание наверняка вылупит такого монстра, который, вместо того чтобы радовать своих родителей первыми гортанными криками «агу-агу», сразу же начнет шпарить на английском языке вроде как самим сочиненную еще на стадии развития зародыша «Декларацию прав человека» и настаивать на немедленном переустройстве отношений с государством и обществом, вплоть до освобождения личности от кабального духовно-нравственного наследия нации. — Он сделал короткую паузу. — Нет, брат, лучше семь раз отмерить, прежде чем пускаться по заграницам!
— Так ведь и дома то же самое, так же душа ноет, буравит мозги, ну разве что не так остро.
— А ты ее, мамочку, водочкой. Ну а чтоб тебе сейчас полегчало, начни с капитанского коктейля. Что там у вас сегодня?
Я потянулся к программке дня.
— Коктейль «Mimosa».
— А состав?
— Шампанское с оранжадом.
— Да, не густо, — разочарованно заключил он. — И о чем думает ваш капитан в такой ответственный момент, на пороге свидания с Родиной, — ума не приложу!
— Тут еще, кажется, — робко мямлил я, разглядывая листок, — что-то такое говорится про сегодняшнюю послеобеденную распродажу на прогулочной палубе спиртных напитков по сниженным ценам.
— Ну-ка, ну-ка, а чуть поподробнее, если можно.
— Виски, джин, скотч, ром, текила, ликеры…
— Ну вот, видишь, оказывается, не всё так плохо. Хотя на мой вкус — послушай уж дружеского совета, — умнее было бы воспользоваться теми средствами усмирения чувств, которые всегда под рукой и наиболее доступны на Родине. Там же тебе тоже понадобятся смирительные лекарственные препараты.
Я далек от мысли кого-то наставлять своими поучениями и уж тем более урезонивать в проявлении каких-либо индивидуальных склонностей, но в данном случае — в необузданном стремлении собеседника склонить меня к искуси-тельному оздоровлению сознания посредством укрощения расшалившейся души алкоголем — я усматривал ту же особо загадочную преференцию, какую ветдиагносты отводили лептоспирозу и трихомонадному вагиниту, не в пример другим заболеваниям более всего внушавшим к себе доверие и трепетное благоговение, коими я только и мог оправдать понесенные мною дополнительные расходы на приобретение Люськиного ветеринарного свидетельства. Поэтому с максимальной обходительностью, стараясь ни в коем случае не поставить в неловкое положение старого товарища по партии и не имея никаких веских доводов против ранее высказанного им предложения, я осторожно, как если бы между собой вели академическую дискуссию два малопьющих полемиста, поинтересовался: