. Но затем мы читаем у историков и о «планируемых» результатах:
«Прежние волнения, как мы знаем, не имели определённых программ, они просто направлялись против лиц и их административных злоупотреблений, между тем как разинцы, хотя и не имели ясно осознанной программы, но шли против „боярства“ не только как администрации, но и как верхнего общественного слоя; государственному строю они противопоставляли казачий».
А что такое казачий строй, который тут совершенно справедливо противопоставлен государственному? Мы писали об этом немного выше: это анархия и охлократия. Можно ли тут искать «определённых программ», а тем более ждать их осуществления? Вряд ли.
В государстве сходятся интересы всех общественных структур, всех классов и сословий. Но интерес самого государства, в силу того, что оно своей деятельностью уравновешивает антагонистические, зачастую, интересы разных частей общества, никогда не совпадает полностью с чьими-то отдельными запросами. А с интересами бандитов не совпадает совершенно.
Разумеется, крестьянин не хотел бы работать на «дядю», а этот «дядя» (например, дворянин), получив вдоволь еды и денег от своих крестьян, предпочёл бы не служить в каком-то там полку, а лежать на диване в халате и пить кофий. Также и купец, совершив удачную сделку, предпочёл бы не отдавать государству налоги. Но крестьянин также не желает, чтобы его били, не хочет абсолютного всевластия барина над собою, то есть даже крестьянину надо, чтобы была более высокая власть, к которой можно обратиться за судом. А дворянин не хотел бы, чтобы у него отняли землю вместе с крестьянами за то, что он отлынивает от службы, а купец желает уберечься от разбойников. Без государства уж точно никто из них не выживет!
Конечно, эмоционально-психологические мотивы тоже присутствуют. Смерд может убить барина или сбежать на Дон. Дворянин, даже явившись на службу, — откровенно валять дурака. Купец — укрывать доходы от налогообложения. Но ведь выживание сообщества зависит от реализации интереса большинства, не так ли? А государство в целом синхронизирует интересы как раз большинства.
Время Алексея Михайловича не было лёгким для всей страны. И вот, говорит Соловьёв, число беглых крестьян и холопей, искавших уходом в казачество возможности улучшить своё положение, увеличилось. С присоединением Малороссии беглецы направились было туда, но московское правительство требовало оттуда выдачи бежавших. Вольной «сиротскою дорогою» оставалась только дорога на Дон, откуда не было выдачи. Народа на Дону поэтому всё прибывало, а