Короче, молодой Александр — в отличие от отца, ждавшего трона до сорока с лишним лет и успевшего весьма многое в государственном устройстве обдумать, — никаких складных мыслей об управлении Россией не имел, а только романтические мечты: надо сделать хорошо и правильно. И что же он стал делать, оказавшись на троне?..
Если воспользоваться «принципом Кулона», то есть посмотреть на эпохи этих двух правителей укрупнённо, не вдаваясь в мелочи, то мы обнаружим следующее.
Павел стремился одинаково «закрепостить» и дворян, которые государству служат, и крестьян, которые дворян и государство содержат. Дворяне были недовольны, что он ограничивает их свободы, а Павел пренебрегал их мнением. Образцы государственного устройства он искал в прошлом России, обращая особенное внимание на эпоху Петра I, который своей политикой добился культурного, экономического и геополитического возвышения России
В отличие от него, Александр действовал в интересах абстрактной идеи гуманизма, собираясь «дать свободу» и дворянам, и крестьянам. Дворяне были недовольны, справедливо ожидая, что в итоге такой политики снизятся их доходы; император шёл у элиты на поводу. Образцы государственного устройства он искал на Западе.
Свою деятельность молодой император начал с восстановления Жалованной грамоты дворянству и городам, отмены запрета на выезд дворян за границу и ограничений на европейскую литературу. Он также «вернул к жизни» офицеров и чиновников, проворовавшихся и сосланных при Павле (около 12 тысяч человек). В том же 1801 году он запретил публиковать в газетах объявления о продаже крепостных без земли, а священников и дьяконов освободил от телесных наказаний.
Летом 1801 года император создал из своих личных друзей так называемый Негласный комитет, все члены которого (граф А. Р. Воронцов, В. П. Кочубей, Н. Н. Новосильцев, граф П. А. Строганов, князь А. Чарторижский) по странному стечению обстоятельств оказались англоманами. Им-то Александр I и поручил разработку проектов реформ, а они, сторонники английских государственных идей, попытались обосновать их применимость к обустройству России.
Работу свою они вели секретно, что непонятно, если они не собирались отменять крепостничества. Но освободить крестьян не было никакой возможности, и ни психология лидера, ни мечты о справедливости со всеми присущими таким мечтам эмоциями тут ни при чём. Каким бы благодетелем народа ни мнил себя Александр, а деваться от того, с чем столкнулся его отец — от необходимости обеспечить государственную службу людскими ресурсами, — ему было некуда. И Александр, осознавав это, ничего толком и не сделал, а скорее, просто не знал, что делать. Он обошёлся полумерами.