– А может быть, дело в нас обоих? – предположил он, и она не могла удержаться от смеха.
– Нет, на тебя просто невозможно сердиться, Тамлин, – сказала она. – Но запомни: если ты хоть раз до меня дотронешься, я расскажу о твоем присутствии. И тогда быть Тамлином станет вовсе не завидно. Тогда Бенедикта вызовет наших предков, а они, надо тебе сказать, обладают большой властью!
– О, есть те, кто обладает куда большей властью, – загадочно произнес он, но было заметно, что ему не по себе от собственных слов. – Ладно, живи в мире, мерзкая вшивая старуха…
– Я вовсе не вшивая, – завопила она, и спор возобновился снова. Но она настояла на своем, и это было важнее всего.
Разрыв был неожиданным и жестоким.
Члены семьи давно уже были обеспокоены поведением Ваньи.
Они видели, что она возбуждена и взволнована. Все шло из рук вон плохо: она вздрагивала при малейшем шорохе, заглядывала во все углы, словно опасаясь привидений, совершенно запустила учебу, под глазами у нее были синяки, словно она не высыпалась. Иногда пребывала в состоянии бурной радости, а иногда – в состоянии подавленности и страха. Она была совершенно неуравновешенной.
Когда Агнета получила письмо от своей матери из Трондхейма, она собрала всех на семейный совет и предложила на время отправить Ванью к бабушке. Вдова священника из Трондхейма сама предлагала ей это.
– Так и нужно сделать, – сказала Агнета. – Наши друзья отправляются туда, так что у Ваньи будут попутчики.
– Отправить туда нашу маленькую Ванью? – скептически заметил Хеннинг. – Не слишком ли это смело?
– Думаю, ей нужно переменить обстановку. Ей здесь плохо, и я сама не понимаю, почему.
– У нее какие-то личные проблемы, – сказала Бенедикта. – Личные проблемы человек носит с собой, где бы он ни был.
– Это верно. Но мне кажется, что… что ее что– то мучает. Вернее: ее что-то волнует, занимает ее мысли настолько, что она просто теряется в повседневной жизни.
– Да, это именно так. И было бы очень мудро с нашей стороны дать ей возможность переменить обстановку. Но ты думаешь, ей будет хорошо у твоей матери? – спросил Хеннинг.
– Мы ее избаловали, думаю, вы согласитесь со мной. Моя мать будет с ней построже. А ей требуется жесткая рука, это пойдет ей на пользу.
– Да, конечно, ты права. Во всяком случае, так не может продолжаться дальше. Она хиреет день ото дня. Ты это хорошо придумала, Агнета.
Хеннинг вздохнул. Он был очень озабочен состоянием здоровья своей приемной дочери.
На следующий день за обедом взрослые переглянулись, и Агнета сказала:
– Дорогая Ванья… Нам кажется, что ты последнее время не совсем здорова. Она тут же съежилась.