Стоял роскошный весенний день, только юго-западный ветерок с побережья веял холодом. Старая глициния позади дома боролась с ветром, ее лиловые цветы поникли и разбросали крошечные лепестки потраве. Шатер стоял посреди газона за изгородью, скрытый от взора почти до самой крыши. К нему вели белые ленты на шестах, воздушные шары и густой зеленый плющ.
Джейн сидела в своей комнате среди упакованных для путешествия в Индию сумок и чемоданов. Костюм висел на вешалке, на дверце гардероба. Половина ее головы была в бигуди. Она слушала болтовню парикмахерши и наблюдала, как Клэр накладывает косметику на ее лицо. В ней не чувствовалось возбуждения, ей просто хотелось, чтобы все уже закончилось, чтобы уже были горячая ванна в отеле и бокал с освежающим питьем.
– Боже! – Клэр отвернулась от зеркала и уставилась на Джейн. – Это выглядит… – Она замолчала и кашлянула. – Это на что-то похоже, Дженни.
Джейн прищурила глаза. Она не могла себя видеть, но у нее возникли сомнения сразу, как стали снимать бигуди.
– На что?
Клэр пожала плечами и отвернулась. Джейн встала и подошла к зеркалу.
– О нет! – Она потянула завитую прядь, и та осталась торчать сбоку. – Боже милостивый! – Зрелище было ужасающее. – Я извиняюсь, – обратилась она к парикмахерше, – но, боюсь, это придется смыть.
– О, Дженни, нет! – Клэр бросилась к ней, прилаживая волосы на место. – Нет времени! Через двадцать минут ты должна быть готова.
– Не беспокойся, буду! – Джейн направилась к двери. – Мне никогда не следует слушать тебя и маму, – сказала она, сняв с плеч полотенце и швырнув его на кровать. – Я вернусь через минуту. – И она вышла из комнаты.
Джон Бенет захлопнул дверцу машины и улыбнулся сидящим в ней Каролине и Клэр. Он хлопнул по крыше, и водитель развернул старый «ягуар», под колесами которого захрустел гравий. Джон водрузил на голову шляпу. «Насколько это отличается от свадьбы Клэр и Тэдди, – подумал он, кивнув посыльному, несущему корзину шампанского в шатер, – гораздо спокойнее, но более возвышенно».
Он вошел в дом, где, по сравнению с сиянием солнца в саду, царил полумрак, и прошел в гостиную, украшенную ранними белыми крупными розами, аромат которых смешивался с запахом воска на полу. Джон сел на диван и стал смотреть на фотокарточку Джейн на пианино, на которой она была снята совсем молоденькой девушкой. Она всегда была его любимицей. Она была так похожа на него, что, честно говоря, его никогда не заботило отсутствие сына. Он подумал, не позвать ли ее, она запаздывала – то ли читала, то ли делала зарисовки шатра, глядя из окна спальни. Улыбаясь своим мыслям, он медленно поднялся.