Увы, я позабыл про Симпкина. Он ловко вынырнул из-под стойки с плащами и нацелился огреть меня по голове здоровенным жезлом (оснащенным ярлычком с надписью «Самый большой»). Я пригнулся. Жезл врезался в застекленную витрину прилавка. Симпкин отступил, намереваясь повторить удар. Я прыгнул на него, вырвал жезл у него из лап и отвесил фолиоту затрещину, здорово изменившую топографию его физиономии. Симпкин хрюкнул и рухнул на груду каких-то дурацких шляп, а я двинулся своим путем.
Я заметил между двумя манекенами прекрасную полоску окна, сделанную из прозрачного изогнутого стекла; солнечные лучи преломлялись в нем и приобретали нежный радужный оттенок. Очень красивая и очень дорогая витрина. Я швырнул в нее Взрыв. На мостовую хлынул ливень мельчайших осколков, а я нырнул в дыру.
Но было поздно. Разбившееся стекло привело в действие ловушку.
Манекены развернулись.
Они были сделаны из темного полированного дерева — безликие витринные болваны. Просто овал на месте лица. Легкий намек на нос, но ни следа рта или глаз. Манекены демонстрировали последний писк моды среди волшебников: черные костюмы в стиле «унисекс», в тонкую белую полоску, с узкими лацканами, лимонно-белые рубашки с высокими крахмальными воротничками и галстуки смелых расцветок. Обуви на манекенах не было: из штанин просто торчали скругленные деревяшки.
Когда я прыгнул между манекенами, они вскинули руки, преграждая мне путь. Из рукавов выскочили серебряные клинки и со щелчком легли в лишенные пальцев конечности. Я слишком хорошо разогнался, чтобы тормозить, но при мне по-прежнему был тот жезл-переросток. Я едва успел выставить его перед собой: клинки манекенов метнулись ко мне, синхронно описав в воздухе широкие дуги. Серебряные лезвия с размаху ударили по жезлу, при этом едва не перерубили. Я таким образом уцелел, но мой красивый полет прервали. Остановка получилась резкой и довольно болезненной.
На миг я почувствовал кожей прикосновение холодной ауры серебра. [Примечание: Серебро причиняет нам сильную боль; его жгучий холод опаляет самую нашу сущность. Потому-то Шолто и встроил его в свою охранную систему. Каково было джиннам, заключенным в манекены, мне даже думать страшно. ] Но в следующее мгновение я выпустил жезл и ринулся назад. Манекены встряхнули ножами; жезл упал на пол, развалившись на две половинки. Деревянные болваны подогнули колени и прыгнули…
Я сделал сальто назад и перемахнул через прилавок.
Серебряные клинки врезались в паркет на том самом месте, где я только что стоял.
Мне нужно было сменить облик, и побыстрее — пожалуй, тут как раз подошел бы сокол, — но для этого мне требовалась хоть крошечная передышка, а противники не собирались ее мне предоставлять. Прежде чем я успел сообразить, что же мне теперь делать, манекены снова двинулись на меня; клинки со свистом рассекали воздух; слишком большие для деревянных шей воротники трепетали на ветру. Я нырком ушел от одного из стражей и по пути врезался в груду пустых коробок для упаковки подарков. Один манекен приземлился на прилавок, второй — за прилавком. Их гладкие безликие головы повернулись в мою сторону.