В 1979 году я наконец женился на Ханне, с которой знаком был уже почти двенадцать лет, с той самой поры, как мы впервые встретились, когда я выздоравливал от ран, полученных во время Шестидневной войны 1967 года. Мне кажется, мы были словно помолвлены каким-то провидением, хотя никто из нас никогда не заводил разговоров о свадьбе. Все произошло само собой естественно и просто, а главное — вовремя. Я стал уставать от суеты, от беготни из аэропорта в гостиницу, оттуда на телестудию или в театр, а потом снова в гостиницу и снова в аэропорт, чтобы летать куда-то еще и прокручивать весь этот круг заново. Я стал терять связь с нормальной жизнью и простыми вещами, которые всегда так были важны для меня. А кроме того, я терял связь с самим собой и мне просто жизненно необходимы были уединение и покой.
Свадьба была очень простой и скромной — без публичного оглашения и многочисленных гостей. Я сразу понял, что у меня самая великолепная жена на свете.
Однажды, где-то на юге Франции, мы проходили мимо одного из самых дорогих и роскошных магазинов, напичканных всевозможными штучками от Пьера Кардена, Ив Сен-Лорана и т. д. и т. п. Я вдруг решил, что нам нужен чемодан, и мы зашли внутрь. Я попросил великолепный чемодан, изготовленный фирмой «Гуччи», затем еще один, потом другой и так до тех пор, пока не скупил чемоданы всех размеров, которые были в магазине.
Ханна взглянула на меня открыто и застенчиво, как свойственно ей. «Зачем мы покупаем все это? — спросила она. — Только для того, чтобы все увидели нас в аэропорту с дорожными чемоданами „Гуччи“? Кому и что ты хочешь доказать?»
Я взглянул на нее, и вдруг мы оба дружно рассмеялись. Больше ничего не нужно было говорить. Так закончился мой «покупательный» кутеж. Отныне мы дарили друг другу простые, недорогие подарки ко дню рождения. Я носил мои любимые рубашки с короткими рукавами до тех пор, пока они откровенно не изнашивались. Мне больше ничего и никому не нужно было доказывать. Я езжу на своем «Кадиллаке» 1976 года и сегодня, десять лет спустя, и за это время накатал лишь 26 тысяч миль пробега (сам пробежал за те же годы наверняка больше).
После десяти лет почти непрерывных выступлений я чувствовал себя измотанным, изношенным человеком. Мне хотелось отгородиться от всей мышиной возни и раствориться в своем мирке, где мы с Ханной могли бы обосноваться и начать нормальную семейную жизнь. Я был достаточно обеспечен, чтобы провести остаток своей жизни не работая. Теперь я мечтал вернуться в свою скорлупу и хоть ненадолго испытать душевный покой. К тому времени я уже приобрел несколько домов в небольшом квартале в Мехико, квартиру в Тель-Авиве, загородный домик в Японии, похожий скорее на кирпичную хижину, чем на привычный дом, и тайное укрытие в Европе. Кроме того, у меня были дом и квартира в Нью-Йорке и Коннектикуте, которые я купил для своей матери. Мы с Ханной попеременно жили то там, то здесь, жили комфортабельно, но просто. Ежедневные занятия бегом, плавание и хорошая доняя пища благостно отразились как на физическом, так и на душевном состоянии. Я какое-то время держался на особой вегетарианской диете и, обнаружив, насколько положительно влияет она на мои телепатические способности, поклялся остаться верным ей навсегда. И поскольку Ханна вскоре стала лучшим вегетарианским кулинаром в мире, мне совсем не трудно было выполнить свою клятву.