– Есть вариант у попугая, – сообщил поросенок секунду спустя. – Его Брашпиль зовут. Я просмотрел несколько версий его жизни. В одном из параллельных миров его ждет грустный финал. – Подлетев к Одноногому, поросенок кивнул попугаю: – Что, образина с крючком-пятачком, триллер посмотрим?
Поросенок впился взглядом в бегающие, ускользающие от прямого контакта бусинки глаз попугая…
* * *
Внезапно Брашпиль склонил голову, глаза его подернулись белесой пленкой.
В маленьком птичьем мозгу его покатилось видение, индуцируемое внешним полем, грубо ворвавшимся в серое вещество и скомкавшим все биотоки в плотный, дрожащий, калейдоскопирующий лабиринт фрактальных узоров.
Англия. Дуб на окраине Дартмута, на крутом берегу реки Дарт. Родина Одноногого, куда он возвращается всегда после очередного плавания.
На третьем от земли суку хрипло каркает ворона. Каркает громко, с чувством. Ей, видно, очень нравится каркать по утрам на дубу.
Брашпиль вдруг ощутил себя этой вороной; вся ее сущность мгновенно влилась в него.
От этого ощущения его охватил озноб. Он вдруг осознал, как важно, как это полезно, сидя на дубу, каркать по утрам! Это так помогает, задает уверенность, бодрый тон на весь день!
Карканье по утрам только кажется пустяком, но, если следить за собой, не распускаться, каркать в любую погоду, результат себя долго ждать не заставит. Через неделю-другую вы сами почувствуете некий подъем и прилив, словно скинули с плеч пятилетку как минимум. Да и глаза у вас станут блестеть совсем по-другому, вы сами убедитесь в этом, когда будете пить из лужи в безветренный день.
Без карканья по утрам на дубу вы катитесь вниз, незаметно сначала, – да, это верно, пускай. Заметно вам станет не скоро, потом, когда вы вдруг ощутите, что даже свежую, еще совсем-совсем теплую крысу, которую птичница только что проткнула вилами и добила граблями, вы уже не в силах как следует расклевать. Тюк-тюк ее пару раз в оскаленную мордочку – вот и сыта вроде бы. Нет-нет! Лучше смерть, чем бессилие! Если горячие, свеже-кровавые крысиные кишки в горло не идут – это первый звонок: наступает бальзаковский возраст!
Ворона слегка расправила крылья, усевшись поудобнее, каркнула во всю мочь, а затем замерла на секунду, ежась от утреннего тумана, наползавшего с моря, пряча клюв себе под крыло, чтобы немного глотнуть теплого воздуха.
Внезапно она заметила – далеко, возле таверны, на самой окраине Дартмута, – яркий белый лоскут на траве. Пятно? Или тряпка?
Что это может быть?
Взмахнув пару раз крыльями, ворона сорвалась с ветки дуба и тут же перешла в долгое, затяжное планирование, не спуская глаз с приближающегося пятна.