Иллюзия (Юинг) - страница 220

– Они фанатики или работают за деньги? – Найджел остро ощущал присутствие Фрэнсис, которая сидела неподвижно, как статуя, и не спускала с него глаз. – А может, они рискуют своими бессмертными душами ради одного твоего взгляда?

– Я ведь проявила доброту, правда? – Катрин была мила, как Деянира, предлагающая Геркулесу отравленную рубашку. – В конце концов я оставила тебе твою шлюху.

– Интересно знать зачем. Ее глаза сверкнули.

– Разумеется, чтобы ты вспомнил о прелестях жизни и не захотел бы умирать. Я слышала, что долгое время ты жил как монах. Мне это было приятно. Неужели, когда ты разбил мне сердце, я лишила тебя мужественности?

– Я не знал, Катрин, что тут замешаны сердца. Блеск в ее глазах усилился.

– Тем не менее мне приятно думать, что были. Как тебе удавалось последние два года поддерживать свою дурную репутацию, оставаясь абсолютно чистым? Лэнс рассказал мне, что ты был мишенью всех бульварных листков Лондона, распутником, погрязшим во всех мыслимых пороках. Какое испытание для человека твоих талантов – быть затравленным дворнягами.

– У каждой собаки есть хозяин. Но в данном случае, мне представляется, дворняги тявкали в унисон с хозяйкой. Ты сама сочинила клевету? Не ошибусь, если скажу, что во всем этом чувствуется твоя рука.

Катрин рассмеялась.

– Значит, тебя задевало, что все тебя считают погрязшим в пороках? Больно было читать, как меня истязали ножом?

Он пошевелил крепко стянутыми запястьями.

– Так, как ты и рассчитывала. Возможно, даже больнее.

– Почему? – спросила она. – Если бы я прочла то же самое о тебе, то обрадовалась бы.

– Именно в этом и заключается разница между нами.

Найджел так никогда и не узнал, где и когда Катрин пристрастилась к жестокости и стала получать удовольствие от страданий других. Когда-то он был слишком наивен и в стремлении помочь ей попытался выяснить, какая глубокая травма испортила душу этой красивой женщины. Однако он ничего не обнаружил, кроме безмерного эгоизма, который вместе с язвой садизма пожирал ее душу. Возможно, после России он считал, что не заслужил лучшего. Хотя с каким-то нелепым идеализмом всегда пытался защищать Лэнса.

Она сделала едва заметное движение большим пальцем руки, сжимавшей пистолет, и рядом со стволом выскочил острый нож.

– Ты же у нас сентиментальный ублюдок, правда? За всей этой бравадой скрывается нежное сердце.

– Вполне вероятно, – согласился он. – Я действительно ненавижу пытки. Полагаю, в этом еще одно различие между нами.

Ее ноздри затрепетали.

– А что ты предпочтешь? Когда мой нож займется тобой или этой прелестной малышкой из Индии?