Девушек радовало все. Ставшие материальными тела, осенний холод, пожухлая трава под ногами, порывы режущего ветра. Начал накрапывать мелкий дождик — и девушки бросились ловить капли в ладони. Им хорошо — они не простудятся, даже если промокнут. Им было весело. Баньши так редко одеваются плотью — только в колдовском кругу, который лишит их тел, когда они утром выйдут из него. Их — и любого, кто по неосторожности забредет сюда. Войти может кто угодно, даже случайно — ведь снаружи не виден ни круг, ни что в нем происходит. А вот выйти — нет. Душа расстанется с телом, человек ли, Старший — умрет. Только баньши это не опасно, потому что тела созданы самим кругом. Баньши — и тому, кто его начертил. Поэтому я вернусь домой, когда закончится ночь. Домой…
Это ли дом? Дом, о котором я мечтала для Тиана?
Я подняла голову — и оборвала музыку. К нам, пошатываясь, приближался человек. Вот он шагнул в сторону, как бы намереваясь обойти круг, вот его повело обратно… шаг, другой. Третий. Я ничего не могла поделать, он переступил через светящуюся линию и оказался в круге. Обрек себя на верную смерть.
Нет! Я смогу, я сумею, я выведу его из круга живым. Не ради него, а потому что не хочу убивать. Не могу.
Человек был пьян. Это первое, что бросалось в глаза. От него несло перегаром, лицо было покрыто трехдневной щетиной, одежда испачкана и порвана. Он был очень пьян… но что его привело ночью на пустошь?
— О! — сказал человек. — Люди.
— Играй, Нара! — закричала одна из баньши, чьего имени я так и не смогла вспомнить. — Громче!
Я заиграла. Он ничего не запомнит, когда проспится. Пусть смотрит, для него это только сон.
Девушки снова пустились в пляс. Они подхватили человека, затормошили его, заставили танцевать с собой под мою музыку. Старейший молча смотрел на это и хмурился. Но молчал.
Я играла.
Человек оказался никудышным танцором, думаю, даже будь он трезв, он бы не мог долго выдерживать тот темп, который задали баньши. Они то вели его в круге, то — по очереди — кружили в парах и тройках, то заставляли прыгать, а то вертеться на месте. Они играли человеком, твердо уверенные, что завтра им не придется краснеть за свое поведение. А я — что я могла сделать?
Внезапно человек стряхнул вцепившиеся в него руки баньши и остановился.
— Хватит! — закричал он. — Прекратите!
Я взглянула в его глаза — и увидела, что они абсолютно трезвые. В них застыл безумный ужас — и ужас не перед нами.
— Прекратите! — повторил человек, и я оборвала музыку. — Как вы можете… когда там — такое?!
— Где — там? — тихо спросила я. Он услышал.