Кто-то подошел, подсел рядом.
— Я больше петь не буду. — Говорю решительно, так, чтобы больше не просили. Люди никогда не понимают момента, после которого сказать уже нечего. — Это все.
— Не пой, — согласился Тиан.
— Ох, прости, не узнала! — Дожили, называется. Он сидит молча, слушает тихий перебор струн. Хотелось плакать, но нельзя. Так пусть плачет гитара. — Она подарила тебе его саблю. Того самого Берсерка, что спас гибнущий город и ушел в Осенний Огонь.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. — Надо соврать, отвести подозрения, но нет сил. — Я много чего знаю, Тиан.
Плачет музыка, надрывает сердце. Смертельный подарок сделала человеку Княгиня. Воин. Не всех я уберегла в Роду, помню. Они уходили — в глазах огонь, в душе — мечта. И плакали оставленные дома женщины. И я плакала вместе с ними. Выбор Воина. Красивые слова, за которыми много слез и крови.
— У него были дети? — с любопытством. То ли хочет узнать, не его ли потомок, то ли легенда понравилась. Все дети спрашивают «что дальше». Все. Даже взрослые.
— Был. Сын. Но он никогда его не видел… Даже не знал о нем. Ребенок родился уже после той битвы.
— Что ты плачешь, малыш? — ласково. До сих пор я не показывалась на глаза подопечному, но сегодня он плакал. Его обидели…
Ребенок отшатывается, от испуга прекращая рыдать. Ну да, есть от чего испугаться. Баньши является либо в виде невинной девы, умершей в ее Роду, либо в образе безобразной старухи. Но Род только основан, какие уж тут невинные девы, когда этот ребенок — все, что у меня есть…
— Не бойся меня, дитя. — Нежно. Моя жизнь тесно связана с этим мальчиком, его тревоги — мои тревоги. Пусть я похожа на буку из страшной сказки, пусть я безобразнее ночного кошмара, но ребенок чувствует мою заботу. Бедный-бедный… Хорошо его отцу — он погиб в великой битве, даже не зная, что где-то растет его семя. Его потомок, несчастный мальчик, которого дразнят злые дети. Хорошо Берсерку — он не должен надрываться, из последних сил работать, лишь бы прокормить никому не нужного ребенка — своего сына. А вот девочка, которой не повезло полюбить Воина — она надрывается. Ее долг, ее мука, ее участь тяжелее, страшнее, ужасней. Не яркий миг битвы и гибели, а каждый день полный тяжелого труда и ядовитых насмешек. Она так и не призналась, от кого ребенок… вот только свалилась в беспамятстве, когда услышала легенду о возлюбленном. Менестрели быстро сплели красивую сказочку, но что этой девочке до славы и чести? Но никто не догадался… не захотел. Как же, признать за мальчишкой такого отца, когда можно травить его, обзывая ничейным ублюдком? Бедный, бедный ребенок…