Звон меди, ударившейся о дерево, производит эффект, которого я никак не ожидаю. Сидящий человек вдруг застывает на месте, превращаясь в истукана с поджатыми коленями и низко опущенной головой. Абсолютно не понимая, что происходит, я лихорадочно пытаюсь подобрать слова, могущие помочь начать разговор, и в этот момент фигура в черном начинает выпрямляться, капюшон падает со лба и…
Трудно описать тот ужас, который я испытываю при виде доселе от меня скрытого. То, что когда-то было человеческим лицом, теперь являет собою лик жуткой болезни, которой нет названия. Толстую вздувшуюся желто-серую массу пересекают трещины, глубоко въевшиеся в мерзкую коросту, вместо носа зияет провал, а из-под нависших надбровных дуг пристально смотрят сочащиеся гноем горящие глаза. Два куска мяса, нисколько не напоминающие губы, внезапно размыкаются, открывая темную пещеру рта с редкими обломками зубов по краям. Отвратительное создание заходится мелкой дрожью, идущей откуда-то из глубины его тела, и я слышу дикий кудахчущий кашель-смех, от звуков которого хочется заткнуть руками уши и бежать прочь. И я бегу, унося свои ноги от проклятого места, а в спину мне впивается взгляд чудовища, заставляя все увеличивать и увеличивать скорость… Сколько продолжается эта гротескная погоня, где есть преследуемый, но нет преследователя, я не знаю. Ни сердце, выпрыгивающее наружу, ни конвульсивно дергающаяся селезенка не могут меня остановить, и в конце концов удается это лишь какому-то торчащему над самой землей ограждению. За последнее цепляется моя нога, и я лечу плашмя вниз, навстречу удару, который изуродует мне лицо и переломает несколько костей…
Удар есть, и он действительно силен, но далеко не так, как это можно было бы предположить, учитывая все обстоятельства. Немного оклемавшись, я с удивлением осознаю, что лежу на толстом слое песка, который смягчил падение и свел весь мой ущерб к ссадинам на теле и испачканной одежде. Я оглядываюсь по сторонам и констатирую, что меня занесло на безлюдную детскую площадку достаточно приличных размеров, с качелями, каруселями, горками и, конечно же, песочницей, где и находится сейчас моя весьма плачевного вида персона. Остается только дивиться, как я умудрился еще раньше не влететь лбом прямо в одну из окружающих меня многочисленных металлических конструкций.
То-то радости было бы детишкам, когда поутру они бы обнаружили возле своей любимой карусели мое окоченевшее тело с разбрызганными во все стороны мозгами.
Впрочем, как известно, нет худа без добра. Вся мудрость последней поговорки доходит до меня, когда я повнимательнее присматриваюсь к обстановке вокруг. Чуть поодаль, в самом углу площадки, под кронами каких-то здоровенных деревьев расположилась небольшая избушка. При ближайшем рассмотрении она оказывается цельным деревянным домиком.