Сначала Юджиния не обращала на него никакого внимания. Он возил ее уже второй месяц. И терпеливо ждал в окрестностях школы, читая книгу. Пока они ехали, она смотрела в зеркало, приводила себя в порядок и, как он понял, хотела кому-то понравиться.
Первый раз она обратилась к нему, когда он читал Тургенева.
— Что это такое? — чуть ли не по слогам спросила.
Он достаточно вразумительно ей ответил, предварительно подобрав слова и понятные обиходные выражения: что это лучшие повести Тургенева — «Вешние воды» и «Первая любовь», которые он перечитывает снова.
— Зачем? — с американской непосредственностью и влитой в кровь любовью к рациональности спросила она.
На это он не нашел что ответить. Даже не пытаясь подобрать фразы.
И первый разговор окончился.
Она всегда носила туфли-лодочки на достаточно высоких каблуках, и Александр не понимал, зачем ребенку так мучиться.
Повернув голову, он безразлично смотрел, как, возвращаясь из школы, она приближается к машине, переступая своими стройными ногами (мамин подарок). И, едва усевшись, сразу сбрасывала шпильки, задирая ноги на сиденье и подбирая их под себя.
Александр неожиданно поймал ее взгляд, с интересом смотрящий на него в зеркальце заднего вида.
На половине пути Юджиния сказала:
— Можем мы остановиться выпить кофе?
— Дома, — ответил он, памятуя указ мистера Нилла, создавшего прекрасную дочь и его единственную зарплату.
Она глядела с неприязнью, интерес уже пропал. Так как она была девочка, заканчивающая начатое, то на второй день раздался тот же самый вопрос:
— Можем мы остановиться выпить кофе?
Он не хотел больше, чтобы она глядела с неприязнью, ему почему-то было жалко ее и ее жизнь (хотя жалеть ему нужно было себя и свою жизнь). И он остановился. Они зашли в бар в смешанном районе, на который указала Юджиния. Ей понравился пингвин на вывеске, ей вообще нравились животные. И он улыбнулся, вспомнив, как назвал ее про себя б е л$7
В полутемном баре он сначала ничего не разглядел со света, и подошедшая девочка указала им на стол, спросив предварительно что-то. Юджиния ей ответила.
Он посмотрел на нее, она сосредоточенно раздумывала, съесть ли ей сырный торт с клубникой или черникой. И еще — будет ли это заметно дома, если она откажется есть свой положенный десерт после обеда. Обед был святое для семьи. И на него не надо было посягать. Она остановилась на вишневой начинке.
Александр поймал себя на мысли, что впервые сидит с дочерью мистера Нилла. Это было странное и неудобное чувство. Она взглянула на него. Александр относился к ней как к неодушевленному предмету, на который ему не положено смотреть и который ему положено возить. Ни чувств, ни эмоций по отношению к Юджинии у него не было. Она была дочь платившего и кормившего его. И он знал — чем дальше и независимей будет он, исполняя роль подчиненного, а не равного, тем дольше ему будут платить и его будут кормить, тем больше времени будет у него для творчества.