— Не волнуйся, — успокоил ее супруг, — он доедет за восемнадцать минут, я не люблю ждать. — И улыбнулся Александру в зеркальце заднего вида.
Мистер Нилл, казалось, совсем перестал волноваться по поводу его отношения к Юджинии, тем паче каких-либо чувств, и теперь шутил:
— Юджиния, как тебе нравится Александр? Она ответила, что он нормальный.
— Он хороший мальчик. Но если он тебя не будет возить в греческие рестораны в мое отсутствие, то будет еще лучше.
Все засмеялись.
— А если он будет тебя сразу после школы привозить домой, то он будет вообще самый лучший. Как ты думаешь, Александр?
— Нет, сэр.
— Что «нет»? — у того удивленно полезли вверх пихты бровей.
— Я имею в виду: нет — греческим ресторанам. Все снова засмеялись.
Со специальным пропуском они подъехали к трапу самолета. Их уже ждали. Стюард сразу стал носить вещи, стюардесса вежливо улыбалась.
— Это была хорошая поездка, Александр. Надеюсь, ты так не возишь Юджинию?!
— Нет, сэр. Я вам говорил, что не вожу быстро детей и женщин. Сейчас было исключение, вы бы опоздали.
— Ничего страшного. Самолет бы подождал. Александр представил, сколько бы это стоило авиакомпании, и еще раз подумал о том, кого он вез.
Мистер Нилл обнял Юджинию и замер. Клуиз едва коснулась щеки дочери. Ее стройные ноги уже шли по трапу, обнимаемые прижимающимся платьем. Едва спина мистера Нилла скрылась в люке самолета, моторы стали заводить.
Он плавно развернул машину на широкой бетонной площадке, объехал отъезжающий трап и покатил к воротам. Едва они выехали со взлетного поля, как Юджиния спросила:
— Ты хочешь выпить? Началось, подумал он…
Когда ему было пятнадцать, почему-то все дети, когда уезжали родители, хотели выпить. Он — не хотел, дома всегда было много спиртного. Стояло открытым и не запрещалось. А не запретное — не манит.
В среду они вернулись позже, она заезжала покупать себе ленты для волос. Которыми, кстати, никогда не пользовалась. Он понял: она чего-то ждала.
Как только они приехали, Юджиния сказала:
— Я хочу, чтобы ты обедал со мной. Я приглашаю тебя.
Он сначала подумал, что ослышался. Но оказалось, что все уже было готово, и подавала сама Дайана. Пока он мыл руки и причесывался, пытаясь уложить непослушные волосы, Юджиния успела сбегать и переодеться: из скромного «школьного» платья в обеденное. Он впервые видел ее такой, и, признаться, она была мила.
Они сидели друг против друга, и Александр чувствовал себя неловко. В редкий раз он терялся, не зная, как вести себя, что сказать и куда деть руки.
Зачем она это сделала, думал он. Наверно, ей скучно есть одной в этом большом зале.