Александр все-таки перепутал, и когда он подъехал к самолету, в нем оставалась только она одна. Девушка в форме сделала знак, и, появившись, Юджиния стала спускаться. Он открыл заднюю дверь. Она села на переднее сиденье, не обратив на это никакого внимания, лишь набросив накидку.
Юджиния молчала все время. Александр думал, что она обиделась.
— Я прошу прощения. Я не хотел, чтобы вы ждали.
Она непонятно взглянула на него.
Только бы не начала кричать: они избалованные — дети богатых.
Через время. Машина уже скользила по Гросс-Пойнту.
— Останови здесь, — сказала она и указала на боковую аллею; город окутала темнота.
Они остановились. Только бы не кричала, еще раз подумал он. Юджиния резко повернулась. Как будто только что пришла в себя.
Ударил раскат грома в предвестии обещанного дождя.
— Подними окно, — попросила Юджиния. Он повиновался.
Вдруг она замерла и выдохнула:
— Ты мне нравишься…
Неожиданно ее губы оказались около его губ — они поцеловались. Еще долго-долго ночью он ощущал вкус ее поцелуя.
— Юджиния, вы мне собирались что-то сказать.
— Я уже сказала, — мягко ответила она и грустно улыбнулась. — Ты не понял.
Утром он вез ее в школу, все было обычно. Она сидела как ни в чем не бывало, как будто ничего не случилось, и читала книгу. Это было теперь единственное, что она делала в машине, когда по ее просьбе он составил ей список того, что читать. Из тех произведений, которые были переведены. Они не говорили всю дорогу.
Выходя уже из машины, она, недобро взглянув на школу, сказала:
— Я освобожусь сегодня раньше, скажу, что больна. Мне нужно поговорить с тобой, приезжай за мной через два часа.
Он кивнул, и она задержалась взглядом в его глазах. С этого взгляда, кажется, и начинается вся история.
Эти два часа Александр сидел и думал. Он пытался разобраться. Но это было так же бесполезно, как поймать серебристую рыбу голыми руками. Встряхнув начинающей болеть головой, он решил: что будет то, что будет. Но даже он не представлял себе того, что будет.
Ровно в двенадцать часов Юджиния вышла и сказала, что приглашает его на ленч. И они поедут в северную часть города.
И только в этот момент он заметил, как одета Юджиния, и удивился. Обычно в школу, как и все американские девочки, она носила легкие джинсы, натуральные юбки с маечками или неброские платья — папа просил, чтобы она одевалась в школу скромно. Он часто думал, глядя на нее, что такой скромности позавидовали бы все девочки Москвы.
Сейчас она сняла верхнее одеяние и очутилась в красивом темно-синем удлиненном платье — точно приталенном, облегающем ее, как будто собственная кожа, — с ниткой жемчуга на шее. Туфли тоже были цвета жемчуга. (Ему нравился ее вкус.)