На Александра страшно было смотреть. К пяти часам она последний раз пришла в себя. Чета Нилл только что ушла, оставив их вдвоем.
— Юджиния, — сказал он ласковым, прерывающимся голосом.
Она напряглась и преодолела непослушное горло.
— Я так хотела подарить тебе наследника, маленького Сашу. — Она сделала усилие губами. — И девочку — для нас, когда мы состаримся, потому что мальчики всегда уходят. А девочки иногда остаются… Не грусти, не печалься, живи, как тебе нравится, путешествуй, встречайся и — пиши.
Он отвернулся, не сдерживая долго сдерживаемые слезы. Она знала, что умирает, что остается день, может, ночь…
— Только два раза в год помни и приходи ко мне: первый раз, когда ты обнял меня и переродил, второй раз, когда я стала твоей женой. Это был самый счастливый день в моей жизни. Он им будет всегда… Любовь моя…
Это были ее последние слова.
Она умерла, не приходя в сознание.
«Юджиния!» — безрассудно заорал он. И крик, как штык, вонзившись, разрезал дом на две половины. И, раскрошившись, забился во все потаенные углы и уголки дома.
На похоронах Юджинии были только члены семьи. Черные лимузины долго скользили среди деревьев и холмов ее последнего приюта. Здесь мужчины, несмотря на траур, надевали белые рубашки.
Священник что-то говорил, но что — Александр совершенно не понимал, как и ничего из происходящего. Ее хоронили рядом с мамой.
Последний раз он наклонился к ней и коснулся ее холодных губ. Последний, кто поцеловал ее на этой земле.
Мистер Нилл сделал знак, и его богиню закрыли крышкой. Гроб — все, что осталось. Юджиния лежала в гробу.
Могильщики стали медленно опускать ремни с драгоценной ношей. Клуиз, потеряв сознание, упала на траву. Мистер Нилл стоял, сжимая костяшки пальцев добела. Могилу уже засыпали. Александр подошел к краю как невменяемый, и ему дико захотелось упасть туда и там остаться. С ней… Отец Юджинии, подойдя, схватил его за руку.
Два самых близких человека Юджинии, они остались вдвоем, у могилы, последние, когда родные спустились с пригорка, к лимузинам.
Мистер Нилл обошел насыпанный холм, сделал шаг к нему и, размахнувшись, дал пощечину.
— Это вы виноваты в ее смерти! И, повернувшись, пошел прочь.
Александр походил по грани сознания и, потеряв ее, эту грань, перешел в бессознание.
Он был в шоке.
Двоюродный брат Юджинии, вернувшись, с помощью других отнес его вниз и уложил на заднее сиденье машины.
Вечером, уже придя в себя, Александр забился в угол в своем кабинете. Поминки шли на другой половине.
Он сидел без дум, без слов, без движения. Он находился в ступоре, без чувств, полностью онемев. Это было не горе, это была не трагедия, просто исчез целый мир и все, что в этом мире было. Давало воздух и жизнь. У него не осталось воздуха, чтобы дышать.