Он и раньше подозревал весь мир вокруг в заговоре – но это был заговор против России. Теперь заговорщики, – и это было совершенно точно, – ополчились против самого Мао. Он и раньше знал, что окружающие намеренно замалчивают его, Мао, величие. Теперь выяснилось, что заговором по замалчиванию руководил Джамалудин.
Джамалудин не пускал его на местное телевидение. Сюжеты с участием Мао либо снимали с эфира, либо Мао представал в них в идиотском виде: или его показывали, когда он ковырял в носу, или когда смешно оговаривался, пьяный. Мао завел свои собственные новости. Их делали два десятка журналистов, которым отдали этаж в доме правительства; новости эти не пускали в эфир, но поздно вечером Мао смотрел выпуск, который был специально смонтирован для него одного, и лишний раз убеждался из СМИ в своей руководящей роли в поднятии экономики и правопорядка в республике.
Мао пытался, разумеется, пробиться на федеральный уровень, но там тоже был заговор: оказывается, никто не хотел отражать эту самую руководящую роль без денег, – продажные твари были эти журналисты. За минуту в новостях о встрече с президентом России надо было заплатить миллион, и столько же стоила сама встреча. Дециметровые каналы шли дешевле, а всего дешевле были глянцевые журналы из тех, где вместо рекламы «Хьюго Босс» рекламировали депутатов и бизнесменов. Мао ежемесячно оплачивал целую кучу таких журналов, они все назывались «Элита России», «Лучшие люди», «На верном пути», – на их обложках красовалась его фотография с орденом славы на груди, на фоне гор или заводских установок, – и Христофор просто дивился, сколько же должны отдавать все эти теннисистки и топ-модели, чтобы их фотографии помещали на обложку.
Христофор всюду возил с собой эти журналы и очень любил их читать. Он изучал по ним свою основополагающую роль в развитии России.
Еще Христофор любил смотреть записи, которые Дауд приносил из подвалов РУБОПа. Он смотрел их по многу раз, а иногда делал записи сам.
* * *
Через пятнадцать минут после того, как танки и БТРы взяли завод в кольцо, участники учений собрались в заводоуправлении на совещание. Половина здания была любезно предоставлена Штабу, и в кабинете Кирилла Водрова на столе лежала утыканная булавками карта, отображающая будущие успехи федеральных сил.
Командующий учениями генерал Хобочка сидел на месте Водрова, и за спиной его висел огромный портрет Джамалудина Кемирова. Генералу было за пятьдесят, и, несмотря на кондиционеры, он дышал с присвистом, как вскипающий чайник.
Оригинал портрета сидел напротив командующего. Хаген застыл на подоконнике, привалившись стриженым затылком к потолку и свесив длинные сильные ноги, затянутые в высокие шнурованные сапоги.