Когда она вошла, разговор на мгновение затих, и темные глаза Антуанетты пробежали по пиджакам и брюкам толпящихся гостей, как лазерный луч на кассе бежит по штрих-коду дорогого товара.
К белым сорочкам мгновенно словно прилеплялись невидимые ценнички, потом Антуанетта улыбнулась, царственно наклонила голову и поплыла к Кириллу. Кирилл Водров, бывший спецпредставитель России при ООН, глава Bergstrom East Europe, пока имел самый большой ценник среди всех присутствующих, не считая разве что зампреда ВЭБа.
Антуанетта улыбнулась Штрассмайеру, одарила ласковым – слишком, для Кирилла, ласковым взглядом зампреда и спросила Баллантайна:
– You’ve been to Caucases?
И засмеялась, как серебряный колокольчик.
Антуанетта вообще была молодец. Когда она приехала в Москву, то она полгода не вылезала из однокомнатной квартирки. Она смотрела показы мод и читала все гламурные журналы от корки до корки, – не как ленивая избалованная наследница, просматривающая картинки в поисках рубинового колье, – а как прилежный студент, изучающий тяжелый курс сопромата, заучивая наизусть марки одежды, репетируя перед зеркалом поворот плеча и с натугой шевеля губами, чтобы правильно и без запинки выговаривать имена известных дизайнеров, культовых художников и светских персонажей.
Потом она таким же манером освоила английский. Кирилл был уверен, что если бы для того, чтобы получить доступ к кошельку самца, Антуанетте понадобиться освоить общую теорию относительности, то уже через полгода Антуанетта будет бойко болтать о горизонте Коши, пространстве Минковского и замкнутых ловушечных поверхностях.
После ресторана поехали в ночной клуб, расположенный в бывшей городской усадьбе князей Барятинских; усадьбу снесли всю и отстроили заново. Располагалась она напротив нового «Ритца».
По мраморной лестнице, шедшей наверх, ползли клубы подсвеченного дыма, и в этих клубах стояли красавицы в париках, юбках и фижмах. Полные груди красавиц вываливались из корсетов, и диадемы в прическах времен Екатерины сверкали под лазерными лучами.
Они сидели в клубе все вместе, Кирилл с Антуанеттой, зампред с молодой певицей, и Штрассмайер с одной из красавиц в юбках и фижмах. Красавица устроила довольно шумный скандал по поводу принесенного ей тирамису.
– Ой, милочка, здесь вообще невкусный тирамису, – сказала Антуанетта, – здесь надо брать панакотту.
– Самая лучшая панакотта в «Марио», – мечтательным тоном сказала певица, которая в столь поздний час пила одну лишь воду и завистливым взглядом скользила по полной тарелке красавицы, – такая беленькая-беленькая, и вся дрожит, как свадебное платье.