Однако сколько Шеннон ни оглядывалась, надеясь застать Бича врасплох, она не видела ничего, кроме скал, деревьев да высокого неба над вершинами гор.
Никаких настораживающих запахов не улавливал и Красавчик.
— Входи, девочка, — приветствовала девушку Чероки, отпирая дверь.
— Спасибо.
Шеннон сняла с себя рюкзак, который сшила из старой седельной сумки.
— Как твоя лодыжка?
— Лучше не бывает.
Шеннон бросила взгляд на Чероки и поняла, что лодыжка все еще беспокоит старую женщину. Вслух же она сказала:
— Что ж, хорошо, я принесла кое-какой еды, чтобы немного расплатиться с долгами.
— Ты посмотри на нее! Я тебе в долг ничего не давала, и никакой расплаты не требуется.
— Я положу оленину в угол, — будничным тоном произнесла Шеннон, не обращая внимания на протесты. — А остальное в буфет, где ты хранишь продукты.
Чероки ошеломленно наблюдала за тем, как Шеннон раскладывала продукты.
— Это свежая оленина, — обрела наконец дар речи Чероки.
— Ну да.
— Разрази меня гром! Ты что, сама убила оленя?
Шеннон не ответила.
— Вот что, забирай эти мешки с мукой и сахаром, — решительно проговорила Чероки. — У меня этого добра пока хватит, а потом я или еще накопаю золота, или съезжу в Холлер-Крик и продам травы.
Шеннон проигнорировала ее слова.
— Яблоки! — вдруг с благоговением прошептала Чероки. — Неужели я слышу запах яблок?
— Совершенно верно. Я поставлю подогреть на плите половину яблочного пирога.
— Хлеб… Пирог. С ума сойти! Ты опять ходила в город за продуктами!.. — Это было очень глупо с твоей стороны, — продолжала Чероки. — Двое из Калпепперов сильно пострадали в стычке с Бичом, самолюбие их задето. Они могли поймать тебя.
— Не поймали.
— Но они могли…
— Я не ходила в Холлер-Крик, — перебила Шеннон старую женщину.
Чероки некоторое время молчала. Внезапно ее морщинистое лицо расплылось в широкой беззубой улыбке.
— Господи, это Бич! — радостно воскликнула она. — Он ухаживает за тобой!
Шеннон хотела было возразить, но промолчала. Чероки не откажется принять подношение Бича, ухаживающего, как она сказала, за Шеннон.
Правда, она может отказаться, если усмотрит попытку совратить ее.
— Может быть — да, — сказала Шеннон. — А может быть — нет.
— Ну конечно же, ухаживает! Где твои мозги, девочка? Он положил на тебя глаз… Или ты уже надевала для него ту рубашку?
— Я замужем, ты это помнишь? И все должны так считать. И не надо забывать об этом.
— Да-да… Только надеть кольцо — еще не значит быть замужем. — Так или иначе ты вдова.
— Щади лодыжку, — сказала Шеннон. — Я принесу тебе побольше воды и дров на несколько дней, потому что я не смогу навестить тебя раньше.