— Не дороже сорока баксов.
— За ночь?
— Не за час же. За ночь, конечно.
— Халява!
— Так вам непременно нужно попасть в Чад?
— Не сразу, — ответил Нико.
Они продолжили беседу в ресторане «Атлантик», что в Северном районе столицы; там располагались посольства, включая и российское, причем на улице под названием СССР. По словам секретаря, это пафос по-камерунски, чистота, административный и дипломатический район. Действительно, здесь им встретились европейские лица. Но больше всего часть города удивила деревьями, виллами, утопающими в зелени.
— Не сразу, — повторил Нико. — Мы на пару недель задержимся здесь. Надо решить кое-какие дела на западе.
— Качество моей помощи напрямую зависит от моей же осведомленности в вашем деле.
Нико поймал себя на мысли, что ему трудно повторяться, словно в беседе принимала участие сама Вивьен.
— Мы хотим найти похищенного в России ребенка и вернуть его на родину, вернуть матери. — Нико пожал плечами. — Называй это как хочешь. Девочка может содержаться только в одном месте, в Фумбане, у своего деда, который и организовал похищение.
— Ибрагим, — покивал секретарь.
— Точно. Слышал о нем?
— Разумеется, — Энтони даже развел руками: «Как же иначе?» — Очень влиятельный человек. И не только в Фумбане, который считается старейшим городом в Камеруне. Лет десять назад, когда Ибрагим был еще полон сил, его влияние распространялось до столицы. — Он кивнул в сторону, подразумевая холм Мон-Фебе, самый высокий из семи холмов, окружающих Яунде, где располагался и президентский дворец.
— Поэтому выходить мы будем через Чад, — пояснил Нико. — Через Камерун путь нам заказан. Будет заказан, — поправился он, — как только Ибрагим хватится внучки. Нам нужен проводник.
— Или проводница, — сказал Энтони, подтверждая этим свою осведомленность относительно планов русских. Да, да, я в курсе: трое или четверо белых мужчин с черным ребенком привлекут к себе внимание. Я цитирую Вивьен. Надо подумать.
— У родителей спросить? — улыбнулся Нико.
— Даже за небольшое вознаграждение можно найти целую камерунскую семью, которая согласится на роль родителей девочки. Но они откажутся от сделки, когда услышат от вас имя Ибрагима.
— Ты мусульманин?
— Да, — ответил Энтони. Дальнейшие вопросы и ответы, касающиеся Ибрагима и религии, которую он исповедовал, вели в тупик, и Энтони сам дипломатично закрыл эту тему. — Здесь, как и в любом другом месте, жизнь ценится дороже всего, — продолжил он. — Но у меня родилась мысль. Сегодня я соглашаюсь на сомнительное предприятие, а завтра отказываюсь от него, и тут помочь могут только деньги. Человек втянется в торги и позабудет об опасности, если ему постепенно повышать ставку. Он будет думать только о завтрашнем дне, когда он в очередной раз поставит условие и пополнит свой лицевой счет. Или карман. Речь пойдет о незначительных суммах. Для европейца, — подчеркнул он.