Голоса зазвучали снова. Лоуренс между ходами наблюдал за комнатой, стараясь делать это не слишком заметно. Теперь глаза у него открылись, и он без ошибки различил среди офицеров нескольких женщин. Их присутствие, насколько он видел, не оказывало на общество какого-то особого сдерживающего влияния. Разговоры, хотя и добродушные, утонченностью не отличались, в клубе стоял шум, и все постоянно перебивали друг друга.
Тем не менее здесь чувствовался дух доброго содружества, и Лоуренс невольно огорчался, что к нему не принадлежит. Он чувствовал, что они не принимают его, и сам их не принимал. Это вселяло в него ощущение одиночества, но он постарался отогнать от себя подобные мысли. Морской капитан всегда одинок, а у него есть Отчаянный, не говоря уж о недавнем знакомстве с Ренкином. Лоуренс перевел взгляд на шахматную доску и больше не смотрел на других.
Ренкин, похоже, давно не играл, но был неплохим шахматистом, а у Лоуренса шахматы числились среди самых любимых занятий, поэтому их силы были примерно равны. Лоуренс упомянул об огорчительных происшествиях, с которыми столкнулся Отчаянный, и Ренкин сочувственно ответил:
— Нехорошо, конечно, что к нему отнеслись без должного уважения, но мой вам совет: предоставьте ему самому разбираться с этим. В естественных условиях они ведут себя точно так же. Более сильные породы требуют себе львиную долю добычи, слабые уступают. Он сам должен занять подобающее ему место.
— Иными словами, завоевать? Но послушайте, едва ли это разумно. — Лоуренс встревожился. Ему вспомнились рассказы о диких драконах, убивающих друг друга в единоборстве. — Нельзя же допускать, чтобы столь ценные особи бились между собой из-за таких пустяков.
— До настоящих боев дело редко доходит. Они знают, на что способен каждый из них. Ручаюсь вам: он перестанет мириться с таким положением, как только ощутит свою силу, и особого сопротивления ему не окажут.
Лоуренсу не очень-то в это верилось. Он не сомневался, что занять первое место Отчаянному мешает не малодушие, а обостренная чувствительность, подсказывающая ему, что другие драконы недостаточно его ценят.
— И все-таки я хотел бы как-то помочь ему обрести уверенность, — с грустью заметил он, понимая, что теперь каждая кормежка станет для Отчаянного источником новых страданий. Тут ничего не поделаешь, если только не кормить его отдельно от прочих — а это лишь сильнее заставит его почувствовать свою обособленность.
— Подарите ему какую-нибудь безделушку, и все уладится. Просто поразительно, как это поднимает им настроение. Как только мой зверь начинает дуться, я приношу ему милый пустячок, и он снова счастлив. В точности как с капризной любовницей.