— Ты помнишь берег в бухте Голубых Сов, — сказала девушка, — где мы впервые повстречались? Я увидела тебя тогда в лунном свете, и что-то внутри меня тотчас догадалось, что ты станешь частью моей жизни. Одиссей отвел меня к оракулу. Его звали Эклид. Он сказал мне… он сказал мне… — у нее потекли слезы, а голос начал дрожать, — что я познаю любовь такую сильную и бурную, как Зеленое море. Я посмеялась над ним и спросила, кого мне искать. Он ответил: человека с одной сандалией. Когда мы с Одиссеем покинули палатку, я увидела вдалеке обычного воина в одной сандалии. Завязка на его сандалии порвалась, и он отбросил ее. Я тогда засмеялась и спросила Одиссея, не обратиться ли мне к этому воину, любви всей моей жизни. Жаль, что я этого не сделала, Геликаон, потому что это был ты, переодетый, чтобы обмануть убийц. Если бы я позвала тебя тогда… если бы ты повернулся ко мне…
Она опустила голову и молча упала на кровать.
Услышав шаги в коридоре, девушка быстро вытерла глаза рукавом зеленого пеплоса.
Дверь открылась, вошел Гершом, придерживая дверь, чтобы впустить высокого, крепко сложенного человека в длинном развевающемся одеянии. Андромаха встала и посмотрела на незнакомца. У него были злые глаза под густыми, щетинистыми бровями.
— Это целитель, — сказал Гершом. — Я попросил его прийти.
— Ты больше похож на воина, — заметила Андромаха.
— А я и есть воин, — ответил ей мужчина глубоким голосом. Пройдя мимо нее к кровати, он склонился над Геликаоном, откинув белую простынь, чтобы посмотреть рану.
— Принесите света, — приказал он.
Гершом покинул комнату и вернулся с двумя светильниками, которые поставил у постели. Бородатый целитель встал на колени и поднял руку Геликаона, еще больше открыв рану. Затем он фыркнул.
— Очень плохо, — сказал он, положив руку на лоб больного. — Хуже, чем я опасался.
Он достал из своей сумки маленькую керамическую банку, накрытую марлей, и тонкую деревянную ложку. В мерцающем свете Андромаха увидела, что он намазал рану тем, что в ней было, — белой пастой. Девушка присмотрелась более внимательно. Паста шевелилась!
— Что ты делаешь? — закричала она, бросившись на незнакомца. Гершом схватил ее и оттащил назад.
— Ты должна доверять ему! — воскликнул он.
— Это же черви!
— Да, это черви, — согласился целитель, сидящий у кровати. — Но это его единственный шанс выжить. Хотя, возможно, уже слишком поздно.
— Вы оба сумасшедшие?! — закричала Андромаха, вырываясь из рук Гершома. — Эти создания порождает грязь.
— Ты — Андромаха, — сказал незнакомец ровным голосом. — Дочь Ээтиона, царя Фив у горы Плака. Я знаю тебя, девушка. Жрица Минотавра. Невеста Гектора. По Трое ходит много историй о твоей смелости. Ты спасла царя от убийцы. Ты взяла лук и стреляла в микенцев, когда они напали на дворец Приама. Ты помогла вылечить воина Аргуриоса, — говоря все это, он продолжал накладывать маленьких белых червей на рану. Затем он положил на них кусок марли. — Ты сильная и гордая. Но ты молода и не знаешь всего, что нужно знать.