Стоит ли удивляться, что даму Аламандин, простого рыцаря без роду и племени, так опасаются при Дворе?
Я бы сама боялась, не будь присутствие этих рабов столь успокаивающим в преддверии битвы. И не неси оно надежду обзавестись еще парочкой не вполне добровольных защитников в процессе самой схватки.
Противник, правда, тоже обладает магией. И тоже страшной. И кто бы мне объяснил, с кем и почему мы деремся?
Аламандин рукой в стальной перчатке проводит по моей спине - легко, почти ласкающе. В перьях путается заклинание.
- Моя маска все еще у тебя, - шепчет хозяйка. - Только призови ее, и чужие глаза, даже самые зоркие, скользнут в сторону, не замечая. - И после паузы: - Будь мудрой, девочка моя.
Я удивленно приподнимаю голову, и тут в третий раз поет рог. Ночь подбирается, застывает. И цунами тьмы бросается в атаку.
Резким, почти отчаянным движением дама Аламандин посылает сову в воздух.
Магия под крыльями. Магия в небе. Магия в душе.
«Найди», - шелестит приказ.
«Прими решение», - вторит ему второй.
«Будь верна», - звенит мольбой и одновременно боевым кличем.
Верна кому?
Женщине, сражающейся сейчас внизу за свою жизнь и своего короля? Смертному подменышу, столь же потерянному и преданному, как и я сама? Семье, которая не понимает и никогда не поймет?
Широкими кругами я поднимаюсь все выше и выше.
В воздухе тоже кипит битва, небеса черны от закручивающихся в хлысты облаков, танцуют, бьют во врагов молнии. Сшибаются в схватке птицы, рыцари ветра, дивные существа, которым нет и не может быть имен.
Я ложусь на крыло, зову маску, уходя из реальности. Ускользаю в невидимость, в параллельность, становясь незримой тенью среди воспоминаний о битве.
Владыки фейри все-таки последовали традиции. Перед битвой короли и королевы, схлестнувшиеся на этом поле, соединили свои силы, чтобы создать новый пласт реалий, предназначенный для одного лишь уничтожения. Сейчас, с высоты охотничьего полета, я вижу, что земля, по которой несутся навстречу друг другу ряды всадников, сформирована недавно и едва удерживает форму. Как будто кто-то взял облака, текучую гибкость воздуха и упругую эластичность воды, и построил из них ландшафт. Чистая воля и древняя магия не давали растаять рекам, холмам, долинам. Слой за слоем, срез за срезом спаяны в единое целое и в то же время разделены миры. Как будто я лечу над книгой, медленно переворачивающей страницы. На каждой из них - новая картина, не иллюзия и не реальность, а нечто меньшее, чем и то и другое. Пустыня, равнина, могучий горный массив. Единственное, что объединяет страницы, - это бой. Смертный бой, война, кровь. Дивное племя, схлестнувшееся в бессмысленной схватке с себе подобными.