Тем временем карета достигла леса и скрылась за поворотом. Как не было. Растворились в набрякших сыростью сумерках и четверка гнедых, и кучер, и гайдук. Лишь очень зоркий глаз различил бы сжавшуюся в ком человеческую фигуру.
Женщина обхватила колени руками и поджала босые ноги. Ее светлые волосы потемнели от пота, а загорелое лицо, напротив, залила бледность. Ибо чтобы навести такой сложный морок, да еще держать его продолжительное время, требуется большое напряжение сил.
Она вымоталась. Это поспешное бегство, сутки без сна… а теперь еще тащиться до ближайшей деревни, раздобыть жратву, обувку и, желательно, ночлег – слишком уж мерзостно ночевать нынче в лесу. Потому что монета, брошенная тому дураку у заставы, была настоящей, равно как и розданные у выезда из города. Иначе деньги исчезли бы сразу, как только она скрылась из глаз, и стражи порядка, вместо того чтобы помалкивать о проехавшей даме, начали бы орать о злой колдунье и дьявольском наваждении. А та монета была вдобавок и последней.
Да, умение наводить морок – дело хорошее, но сам по себе морок не наполнит пустое брюхо, не согреет в холода. Заменить башмаки в слякоть он тоже не способен.
Эту свою способность (еще ее слушались животные – но таково свойство почти всех наделенных Даром) она, после первых недолгих переживаний, не считала ни благословением, ни проклятием. Для нее это был способ заработать на жизнь и возможность путешествовать в сравнительной безопасности (только не на корабле – чему есть множество причин).
Ее авантюрная жизнь уже много лет катилась гладко – отчасти из-за выработавшейся привычки никому не доверять, отчасти из-за того, что люди, с которыми она общалась, следовали правилам, ими же установленным.
До вчерашней ночи, когда последний клиент подослал к ней убийц.
Услышав осторожные шаги на гостиничной лестнице и слабый стон половиц в коридоре, она сразу поняла, что это не агенты императорской полиции и, конечно, не городская стража Аллевы. Те явились бы днем. И не церковники – эти могли прийти за ней и ночью, но предпочли бы действовать открыто, им нужно явить благой пример… Нет, тем, кто стоял за дверью ее номера, важно было одно – чтоб она не успела на них посмотреть. Теперь она догадывалась, что в вино, которое принесли ей с вечера, подмешали сонное зелье и к приходу гостей ей полагалось впасть в бесчувствие. Однако по своей подозрительности она старалась не есть и не пить там, где ночевала. И кувшин на столе остался нетронутым.
Прежде чем засунутый между дверью и стеной клинок поддел задвижку, она в чем была, подхватив пояс с пристегнутыми кинжалом и кошельком, вылезла в окно. Хорошо, что из-за проклятых холодов, навалившихся на Эрдскую провинцию посреди лета, она улеглась в постель одетой. А вот башмаки, увы, пришлось оставить.